Сердечные тайны - [2]

Кэд отрицательно покачал головой:

– Нет, мы с такими, как вы, дел не имеем.

Ливингстон преувеличенно-сожалеюще вздохнул.

– Жаль. Я не думал, что вы так легко отступитесь.

– Джоунзы никогда не отступают! – крикнул Кэд.

Он попытался взять себя в руки. Его лицо побагровело. О том, чтобы сорваться и ударить английского офицера, не могло быть и речи.

– Значит, пари?

– Да.

– Отлично.

Капитан кивнул одному из солдат, сопровождавших его. Тот выглянул за дверь и позвал кого-то.

Через несколько минут на пороге таверны показался мужчина. Его фигура, освещенная светом заходящего солнца, четко вырисовывалась в дверном проеме. У него были широкие сильные плечи. Казалось, весь мир мог бы держаться на них, как лебединое перышко. Черты лица были строгие и симметричные. Копна густых каштановых волос украшала крупную голову. Зацепившись за косяк двери, он грохнулся на ближайший стол. Кружка сидра опрокинулась и упала на пол. Он протянул руку, чтобы поднять ее, промахнулся и опрокинул скамейку.

– Извините, – пробормотал он, неловкими движениями устанавливая скамейку на прежнее место. Потом поднял кружку и со звоном поставил ее посредине стола. Большая оловянная кружка казалась необычно миниатюрной в его огромных ручищах.

Видимо, удовлетворенный своими действиями, англичанин повернулся к капитану. Казалось, что он нарочно сутулится, как будто боится выпрямиться во весь рост, чтобы не пробить головой потолок, вероятность чего нельзя было отрицать.

Глупо ухмыляясь, солдат сдернул свой малиновый мундир, видимо, не замечая, что пуговицы были застегнуты неправильно, и вскинул голову:

– Капитан? Вы звали меня?

Ливингстон довольно улыбнулся:

– Да, – он повернулся к удивленным зрителям: хозяину таверны и посетителям, с недоумением наблюдавшими за происходящим.

– Позвольте мне, Джоунз, представить вам лейтенанта Джона Лэйтона.

– Лейтенанта? – недоверчиво переспросил Кэд.

– Да. Лэйтон получил этот чин еще до той неудачной поездки на лошади, во время которой ушиб голову. Его следовало бы уволить из армии, но командир пожалел и позволил остаться ему в строю. И надо сказать, у него есть свои достоинства, которыми мы пользуемся, когда возникает необходимость.

В пивной послышался еле сдерживаемый смех. И это был цвет британской армии? Напыщенный капитан и бестолковый неуклюжий детина-лейтенант?

Лейтенант Лэйтон снова улыбнулся еще более радостно, чем прежде. Кэд грустно покачал головой, почувствовав нечто вроде жалости к парню, который, казалось, даже не понимал, что из него собираются сделать всеобщее посмешище. Никому бы даже в голову не пришло пошутить над кем-нибудь из Джоунзов, слава Богу, и Кэд не мог себе представить, как чувствует себя человек в подобной ситуации. А, ладно, этот лейтенант настолько глуп, что его невозможно этим обидеть.

– Я так понимаю, лейтенант Лэйтон и есть ваш чемпион? И он намерен одолеть хотя бы одного из моих сыновей?

Капитан Ливингстон самодовольно кивнул головой.

– Да. Если, конечно, вы не решите сразу же уступить и избавить нас от этой мороки.

– Никто не может победить Джоунза, если тому уже есть четырнадцать, – заявил Кэд, сверкнув на капитана серыми глазами.

– Хорошо, посмотрим.

Ливингстон сделал знак рукой одному из своих солдат, который поспешил пододвинуть скамейку начальнику. Усевшись, капитан обвел глазами комнату. Эти головорезы-колонисты смотрели на него с плохо скрываемой ненавистью, которую Ливингстон предпочитал бы назвать уважением.

– Сколько у вас… отпрысков, Джоунз?

– Девять. Сильные и здоровые, все как на подбор.

– Не сомневаюсь. Ну что ж. Девяти порций будет достаточно, я думаю. В конце концов, нас тут только пятеро, а Лэйтону мы вообще редко позволяем пить. Было бы неразумным еще больше мутить ему мозги.

– Девять? Но Бэнни не может…

Капитан не дал ему договорить:

– Я не приму никаких отговорок, дорогой мой. Ну что же, начнем с самого старшего?

Кэд прорычал.

– Адам!

– Я здесь, па!

Молодой мужчина вышел вперед. Ему недавно исполнилось тридцать лет, он был выше отца, тело его было сильным и мускулистым от работы в городской кузнице, грубоватое лицо по-своему привлекательно, а волосы имели тот ярко-золотистый оттенок, который отличал всех Джоунзов.

– Адам? – капитан Ливингстон криво усмехнулся. – Какое подходящее имя для первенца.

Кэд положил сыну руки на плечи и сказал тихо, так чтобы только Адам мог услышать:

– Я хочу, чтобы ты не просто победил этого придурка, но и унизил его.

Адам уверенно кивнул:

– Когда я поступал по-другому, па?

Кэд сердечно хлопнул его по спине.

– И то правда, сынок!

Адам подошел к столу и развернул скамейку. Усевшись поудобнее, он поставил локоть на стол и выжидающе посмотрел на лейтенанта.

– Привет. Я Джон.

– А, да, я знаю. – Кузнец показал на скамейку напротив. Так что, ты сядешь или будешь так и стоять, как чурбан, всю ночь?

– Конечно, – лейтенант наклонил голову. – Спасибо.

Он шлепнулся на край скамейки, едва не упав на пол. Какое-то время он раскачивался на скамейке, как на качелях, но потом ему все же удалось с ней справиться.

Адам посмотрел на сидящего напротив человека и понял, что уж Лэйтону-то никогда не придется смотреть на кого-то снизу вверх. Это немного расстроило Адама. Или, вернее, расстроило бы, если бы на лице Лэйтона не было этой широкой дружелюбной улыбки: он был похож на щенка, который радостно наблюдает за приближающимся экипажем, не подозревая, что тот его сейчас задавит.