Сердечные тайны - [11]

Часами она упорно упражнялась в игре на скрипке. Зимой, несмотря на то, что ее пальцы коченели от холода, она играла, спрятавшись на чердаке, в сарае. А летом пристанищем для нее служил Финниганский лес. Сначала у нее ничего не получалось. Скрипка издавала звуки, напоминавшие пронзительный визг кота, которого мучили деревенские мальчишки. Но со временем она научилась извлекать из инструмента чистые ноты, похожие на те, что слышала на концертах. И, наконец, эти разрозненные звуки слились в единое целое – то, что называется музыкой.

Теперь музыка стала тем единственным, что действительно принадлежало ей. Она легко перебирала пальцами по струнам, играть для нее стало так же естественно, как дышать и почти так же необходимо. Она могла воспроизвести любую мелодию со слуха, абсолютно при этом не фальшивя. Но чаще скрипка пела о том, что творилось в душе Бэнни, превращая ее чувства в прекрасные звуки.

Бэнни прижала скрипку к подбородку, провела смычком по струнам, как бы пробуя свои силы, и прислушалась к тонущему в чаще леса звуку. Удовлетворенная результатом, она взяла еще несколько нот, чтобы размять пальцы, и почувствовала, что между нею и скрипкой вновь установилась гармония. Закрыв глаза, она сосредоточилась только на скрипке, чтобы воспроизвести музыку, звучавшую в ее душе.

Но внезапно громкие аплодисменты нарушили ее уединение.

Бэнни вскочила на ноги и, смутившись, моментально спрятала скрипку за спиной.

Джон Лэйтон, широко улыбаясь, стоял совсем рядом, привалившись спиной к высокому дереву. Когда она посмотрела на него, Джон резко выпрямился и сорвал с головы свою пыльную треуголку.

– Привет, девушка Бэнни, – пробормотал он.

– Здравствуй, – сказала она, немного успокоившись. – Что ты здесь делаешь?

Он неловко переступил с ноги на ногу и ответил низким хрипловатым голосом, в котором опять слышались обычные для него глуповатые нотки.

– Я видел, как ты зашла в лес, и пошел за тобой следом. Я слушал, извини.

– Да ладно.

Бэнни с удивлением обнаружила, что она действительно так думала. Она знала, что Джон ее не осудит.

– Почему ты не в роте?

– Сегодня нет работы. Капитан сказал, мне можно пойти поразвлечься.

– Но, наверняка, ты мог бы найти развлечение получше, чем бродить по лесам.

– Остальные играют в карты.

Он нахмурился. На его лице отразилось сожаление.

– Капитан сказал им, чтобы они не играли со мной. Я просажу все свои деньги.

– A-a-a…, – посочувствовала она. Он был явно расстроен тем, что солдаты не позволили играть с ним, и Бэнни почувствовала желание успокоить его.

– И я нужен тебе. Девушки не должны ходить по лесу одни.

Он ударил себя кулаком в грудь.

– Я буду тебя охранять.

– Но мне не нужно…

Ее голос замер. Она собиралась ответить, как всегда, что ей не нужна ничья защита, ну, да Бог с ним, пусть думает, что его помощь ей необходима.

– Ты совершенно прав, Джон. Я сглупила, и буду тебе очень благодарна, если ты станешь охранять меня.

Его лицо осветила улыбка.

– Можно мне остаться? – с надеждой спросил он.

– Можно.

Что она с ним будет делать? Она никогда ни для кого не играла, и не была уверена, сумеет ли сделать это сейчас. Музыка принадлежала только ей, и Бэнни ни с кем не хотела делить ее.

– А что ты любишь делать?

– Все.

– Все?

– Лес. – Он показал рукой на деревья вокруг них. – А еще люблю смотреть, слушать, – опустив глаза, он посмотрел на скрипку в ее руках. – Я люблю музыку.

Как бы приглашая, она протянула ему инструмент.

– Хочешь попробовать сыграть на моей скрипке?

В его полузакрытых веками глазах на секунду что-то промелькнуло.

– Нет, – он грустно посмотрел на свои руки, – слишком неуклюжие.

– Совсем нет. Попробуй! – настаивала она.

– Я могу сломать ее.

– Не сломаешь.

Он отбросил в сторону свою шляпу, нервно вытер руки и осторожно потянулся к инструменту, но, едва дотронувшись до него, сразу отпрянул, как будто испугавшись, что даже легким прикосновением может сломать скрипку.

– Помочь тебе?

Джон энергично закивал головой. Она подошла к нему сзади и поняла, что ей придется встать на цыпочки. Впервые в жизни она не казалась себе высокой, скорее наоборот, – маленькой. Взяв в левую руку скрипку, она прижала ее к подбородку Джона.

– Держи ее.

– Подожди минутку, – он закатал рукава рубашки, обнажив крепкие мускулистые руки. Джон аккуратно взялся за гриф скрипки. Ее поразило то, как нежно его большие руки прикасались к инструменту.

Устанавливая его пальцы на струнах, она старалась не думать о том, как близка она к нему, и как его мускулы напрягаются, когда он двигается. Это было почти объятие. Интересно, чтобы она почувствовала, если бы он действительно сейчас ее обнял.

Чтобы следить за его пальцами, Бэнни пришлось еще плотнее прижаться к нему и она почувствовала почти мучительное, но странно-сладостное ощущение, когда ее грудь коснулась его крепкой спины.

Она судорожно вздохнула. В воздухе чувствовался запах осени, увядающей травы и шелест опадающих листьев.

– Ну, вот, – проговорила она. – Теперь проводи смычком по струнам, вот так.

Старая скрипка издала безупречный по чистоте звук. Джон оглянулся, радостно улыбаясь ей.

– Прелесть.

Он был так близко, что Бэнни вдруг захотелось, чтобы на ней было надето сейчас ее пышное платье, а не тонкие бриджи.