Сердцеед - [98]

«И как только я могла когда-то сердиться на него за молчание?» — размышляла Виктория. То, что финансовые успехи ставили этого человека на голову выше любого другого смертного, мешали ему — до прошлой ночи! — понять, что он испытывает такую же потребность в доброте, как и те, кто гораздо беднее его. Опустошенный трагедией сестры, Хантер пытался найти прибежище от невзгод только единственно доступным ему путем — возможно глубже запрятать их в своей душе и надеяться на то, что там они и останутся навсегда.

— Но зачем тебе было так поступать? — решилась она спросить его уже в гостинице.

— Потому что все именно этого от меня и ждут, — грустно сказал он.

— А может быть, дать порезвиться твоим мужским хромосомам… И пусть они возьмут на себя часть твоей напряженности, — мягко посоветовала Виктория.

— Ты уверена, что я еще не слишком стар для всех этих новомодных трюков?

Виктория возразила любимой репликой своей матери:

— А сколько бы тебе было лет, если бы ты этого не делал?

Когда они повернули на шоссе, ведущее к замку Хантера, он протянул руку и легко положил ее на правое бедро Виктории. Виктория ответила на этот жест, прикрыв ладонью его руку. Она хотела бы остановить время и этим отсрочить их возвращение к обитателям замка, которые к этому моменту, конечно же, обнаружили их отсутствие.

Как будто прочитав ее мысли, Хантер заметил, что ночь, проведенная ими в «Бенедикте», оказалась спокойней бурных потрясений минувшей недели.

— Но вот когда мы вернемся, мне предстоит держать ответ перед твоей матерью, — предсказал он.

— Моей матерью?

Виктория заметила игривую улыбку Хантера и поняла, что он в шутливом настроении.

— Конечно! — настойчиво воскликнул он. — Уверен, что она захочет, чтобы я как можно скорее сделал тебя порядочной женщиной.

— Судя по всему, ты так и не нашел подходящего для себя столетия? — поддразнила она его в ответ.

Виктория хорошо знала, что Мэрсайн скорее спросила бы, почему вся эта история так затягивается, чем поинтересовалась бы, как собирается поступить Хантер с честью ее дочери.

— Столетие, в котором я живу, просто замечательное! — парировал Хантер, погладив ее по бедру. — Ни в одном другом я не встретил бы тебя.

Когда машина приблизилась к въезду во двор замка, Викторию на какое-то мгновение охватила дрожь при мимолетном взгляде на поднятую замковую решетку. И, компенсируя это ощущение, она немного сильнее, чем требовалось, нажала на тормоза.

— Прости, — извинилась Виктория за резкое торможение.

— Это понятно, — сказал Хантер и улыбнулся так, как не улыбался долгие годы до встречи с ней.

Вид спускавшегося по ступеням Сина Майкла, который направлялся к автомобилю со стиснутыми зубами, обострил возникшее у Виктории чувство беспокойства.

— Похоже, что к нам приближается «проблема», — заметила она.

— Разве это нам внове? — спросил Хантер, открыв дверцу машины как раз в тот момент, когда ее намеревался распахнуть Син Майкл.

— Черт подери, как здорово, что вы все-таки изволили вернуться! — выпалил парень своему кузену.

Хантер отреагировал на явный сарказм в словах Сина Майкла с привычным для него высокомерным видом.

— Нам нужно поговорить, Хантер, — отрывисто-грубо обратился к нему Син Майкл. — Прямо сейчас.

— Что ж, подходящее время, ничуть не хуже любого другого, — ответил Хантер, задержавшись на какое-то время в машине, чтобы сказать Виктории, где она может ее припарковать.

Не понимая, в чем причина такой вспышки Сина Майкла, Виктория могла лишь наблюдать, как оба мужчины вошли в замок.

Объехав двор, Виктория увидела Чена. В это холодное ноябрьское утро он стоял с непокрытой головой, но внешне выглядел деятельным, как и обычно. И так же мало, как и всегда, походил на обыкновенного шофера.

«При переселении обслуживающего персонала, — раскрыл ей в гостинице загадку Чена Хантер, — было легко, не привлекая внимания, включить в него телохранителя. Особенно такого, которого никто бы не заподозрил».

Ирландцы держались от молодого азиата в стороне, и изоляция, в которую он попал, была где-то даже на грани его остракизма. Однако Чен так умело вписался в свою роль, что на него никто не обращал внимания, а сам он мог сохранять бдительность. Кевин Чен был сыном сан-францискско-го врача и гонгконгской радиообозревательницы, но избрал собственный путь, в котором и преуспел, сочетая владение боевыми искусствами с шестым чувством — чувством опасности.

— Он также любит водить дорогие автомобили, — добавил Хантер.

— А к чему тебе телохранитель? — поинтересовалась Виктория.

— Думаю, что все не прочь обзавестись той или иной защитой, — небрежно заметил Хантер. — Особенно те, кто сознательно подрывают комфортную жизнь многих.

Приезд же в замок темпераментных кузенов лишь подтвердил, как считал Хантер, мудрость решения иметь рядом с собой ангела-хранителя.

Однако Виктория усомнилась в орлином глазе и опытности Чена.

— Не равноценно ли это тому, что ты нанимаешь офицера безопасности, а твой банк все равно грабят среди бела дня? — спросила она.

— Если бы в ночь убийства миссис Мэджин он был в замке, а не со мной в Мэриленде, — ответил Хантер, — то я не сомневаюсь, что он смог бы назвать преступника. Чен, — добавил он, — уже достаточно насмотрелся здесь всякого, чтобы прийти к некоторым выводам, заслуживающим того, чтобы к ним прислушивались.