Сердце Змеи. Час Быка - [160]

Инженер смутился, чувствуя, что она читает его мысли, махнул рукой и убежал.

Заперев дверь и насторожив, как обычно, СДФ, Родис спустилась в подземелье.

В святилище Трех Шагов ее ожидали Таэль с Гахденом и незнакомый человек с резкими чертами лица и по-птичьему пристальным взором светло-карих глаз.

— Я поняла, — сказала Родис, прежде чем инженер и архитектор представили посетителя, — вы художник?

— Это облегчает нашу задачу, — сказал Гахден, — если вы поняли, что вам придется быть символом Земли. Ри Бур-Тин, или Ритин, — скульптор и должен исполнить желание многих людей создать ваш портрет. Он один из лучших художников планеты и работает поразительно быстро.

— Из худших! — неожиданно высоким и веселым голосом сказал скульптор. — Во всяком случае, по мнению тех, кто ведает у нас искусством.

— Разве искусством можно «ведать»? — удивилась было Родис, но тут же добавила: — Да, я забываю, что «ведать» у вас означает «охранять», охранять олигархию от посягательств на ее безраздельную власть над духовной жизнью.

— Трудно сказать лучше! — воскликнул скульптор.

— Но ведь есть люди, просто любящие искусство и помогающие ему. Те, которым известно, что и одна роза украшает весь сад.

— Нас любят только нищие, а «змееносцы» невежественны и относятся ко всему слишком утилитарно. Они содержат лишь прислужников от искусства, восхваляющих их. Настоящее искусство — долгий труд. Много ли сумеешь создать, если всю жизнь занят украшением дворцов и садов скульптурной дешевкой! А произведения настоящего искусства, литературы, архитектуры! Для человека это — щит, защита мечтой, не сбывающейся в природном течении жизни.

— Мы называем искусство не щитом, а вехами борьбы с инферно, — сказала Родис.

— Как ни называть, важно, чтобы искусство несло утешение, а не развлечение, увлекало на подвиг, а не давало снотворное, не занималось исканием дешевого рая, не превращалось в наркотик, — сказал Ритин.

— Я помню, как нашу Чеди поразило почти полное отсутствие скульптур в городе, парках и на площадях. Их считают ненужными?

— Не только. Если скульптура стоит без охраны или не защищена железной решеткой, ее немедленно изуродуют, испачкают надписями, а то и вовсе разобьют!

— У кого поднимется рука на красоту? Разве люди могут обидеть дитя, растоптать цветок, оскорбить женщину?

— И дитя, и цветок, и женщину! — хором ответили все трое тормансиан.

Родис только руками развела.

— Появление подобных людей в обществе вашего типа, видимо, неизбежно. Но известно ли вам процентное соотношение их с нормальными людьми? Возрастает ли их количество или уменьшается? Вот кардинальный вопрос.

Тормансиане безмолвно переглянулись.

— Знаю, знаю: статистика под запретом. И все же вам надо самим собирать сведения, сопоставлять, избавляться от общественной слепоты… — Фай Родис замолчала и вдруг засмеялась: — Я уподобляюсь олигархам и начинаю давать не советы, а как это?..

— Указания, — расплылся в широкой и доброй улыбке архитектор.

— Ну что ж, начинайте, Ритин! Мне встать, сесть или ходить?

Скульптор замялся, завздыхал, не решаясь сказать. Родис догадалась, но не спешила прийти к нему на помощь, глядя на него искоса и выжидательно. Ритин с трудом выговорил:

— Видите ли, земные люди — другие не только лицом, осанкой, но и телом… Оно у вас особенное. Ни в коем случае не легкое, но и не кажется тяжелым. При крепости и массивности тело ваше очень гибко и подвижно.

— Так вы хотите, чтоб я позировала без одежды?

— Если возможно! Только тогда я создам полный портрет женщины Земли!

Тормансиане не успели опомниться, как Родис оказалась еще более далекой и недоступной в гордой своей наготе.

Архитектор, молитвенно сложив руки, смотрел на нее. Он тут же вспомнил фигуры героев, которые были скрыты масками подземелья. В обычном наряде они показались бы грубоватыми. С Родис получилось наоборот: одетая, она казалась меньше и тоньше, а линии ее тела были гораздо резче, контрастнее, чем у скульптур предков в галерее.

Таэль замер, уставившись в пол, и даже прикрыл глаза ладонью. Внезапно он повернулся и скрылся во тьме галереи.

— Несчастный, он любит вас! — отрывисто, почти грубо бросил скульптор, не сводя глаз с Родис.

— Счастливый! — возразил Гахден.

— Берегись! И ты погибнешь! Но молчи! — властно сказал Ритин. — Вы умеете танцевать? — обратился он к Родис.

— Как любая женщина Земли.

— Тогда танцуйте что-нибудь такое, чтоб все тело включилось в танец, каждый мускул.

Скульптор принялся в бешеном темпе набрасывать эскизы на листах серой бумаги. Несколько минут прошли в молчании. Потом Ритин бессильно опустил руки.

— Нельзя! Слишком быстро! Вы двигаетесь так же стремительно, как и думаете. Делайте только концовки, я буду давать знак, и вы «застывайте»!

Так дело пошло лучше.

По окончании сеанса скульптор стал увязывать объемистую пачку набросков.

— Продолжим завтра!.. Впрочем, разрешите мне посидеть, подождать. Вы будете беседовать с «Ангелами», а я еще порисую вас сидящую. Никогда не думал, что люди высшей цивилизации будут такими крепкими!

— Так ошибались не только вы. Многие наши предки думали, что человек будущего станет тонким, хрупким и нежным. Прозрачным цветком на гибком стебельке.