Сердце Запада - [10]

Она приказала ногам двигаться, но те не подчинялись. Ей не пришло в голову закричать, поскольку ее учили сохранять достоинство независимо от ситуации. Поэтому Клементина просто стояла и смотрела, как огромное колесо катится прямо на нее, будто кто-то его направляет.

Наконец велосипедист заметил застывшую девушку и попытался свернуть, резким движением дернув колесо в сторону. От такого грубого обращения велосипед заартачился. Шина завизжала, когда железного коня занесло на гранитном тротуаре, и Клементина почуяла запах жженой резины, прежде чем наездник выкрутил руль обратно и врезался в нее, сбив с ног и выбив из легких воздух.

Все в груди сжалось, когда Клементина с хрипом вдохнула, широко распахнула глаза и увидела навес магазинчика с конфетами. Брезент в зелено-белую полоску расплывался перед помутневшим взором.

– Вот черт.

Закрыв солнечный свет и полосатый навес, над ней нависло мужское лицо. Приятное, с резкими чертами и широким ртом, обрамленным усами, густыми и длинными, золотисто-коричневого цвета кленового сиропа.

– Вот черт, – повторил мужчина. Он сдвинул со лба большую мягкую серую шляпу, выставив напоказ прядь поцелованных солнцем светло-каштановых волос. У него был странный ошеломленный взгляд, как у маленького мальчика, который внезапно пробудился ото сна и не знает, где находится. У Клементины возникло непонятное желание погладить его по щеке, чтобы утешить. Тем не менее незнакомец сам был во всем виноват, так как повернул большое переднее колесо своего велосипеда и налетел на нее.

Клементина приподнялась на локтях, и лихач схватил ее за руку.

– А теперь вставайте, медленно и осторожно, – сказал он и тут же вздернул ее на ноги одной рукой, дав Клементине прочувствовать свою мощную силу.

– Спасибо за помощь, сэр. – Ее черная простая соломенная шляпка сбилась на бок, и незнакомец помог поправить ее. Клементина начала благодарить его, но тут же потеряла нить мысли, взглянув в наполненные смехом глаза цвета летнего неба.

– Мне очень жаль, что я вот так наехал на вас, – произнес мужчина.

 – Что? О, нет, прошу вас... Вы не причинили мне никакого вреда.

Его губы растянулись в улыбке, блеснувшей на лице подобно вспышке фотоаппарата.

– Может, вам-то и не причинил. И себе не причинил. Но только посмотрите на мой бедный велосипед!

Спицы большого колеса погнулись, а покрывавшая обод резина валялась в канаве. Но Клементина едва взглянула на велосипед. «Должно быть, мне все это снится», – подумала она. Несомненно, снится; иначе как в Бостоне, штате Массачусетс, очутился ковбой?

Штаны незнакомца из грубой парусины и на заклепках были заправлены в кожаные сапоги на каблуках, голубая фланелевая рубашка распахнута у ворота, а свободно повязанный на шее красный платок не скрывал мощного и загорелого горла. Если добавить серебряные шпоры на сапоги и пару револьверов с перламутровыми рукоятками, незнакомец вполне мог бы сойти за одного из ковбоев с сувенирных открыток Шоны.

Мужчина пнул отлетевшую шину острым носком сапога и покачал головой, хотя яркая улыбка так и не сошла с его лица.

– А говорили, будто эти штуки получше монтанского кэйюза.

– Монтанского... – От удивления у Клементины перехватило дыхание. Речь незнакомца была протяжной и отдавалась эхом в крови, подобно органу в отцовском приходе. – А что такое монтанский кэйюз?

– Дикая подседельная лошадь, которая может скакать весь день и разворачиваться на месте.

«У него особенная манера улыбаться... – подумала Клементина. – Улыбаться глазами».

Она пристально смотрела в улыбающиеся глаза незнакомца, а он длинными загорелыми пальцами потянул за узел своего шейного платка. Снял его и наклонился к ней. Взялся за уголок из мягкого хлопка и провел им возле ее рта. Ковбой сделал это нежно, будто перышком по шелку.

– Смазка, – пробормотал он.

– О, – Клементина так тяжело сглотнула, что в горле забавно щелкнуло. – Вы настоящий?

– Когда последний раз ущипнул себя, то вскрикнул, поэтому, наверно, настоящий.

– Я имела в виду, вы настоящий ковбой? – уточнила она и улыбнулась.

Клементина не знала, как выглядел ее рот, когда растянула губы. Мужчина смотрел на нее, не двигаясь, не дыша, будто его ударило между глаз его же велосипедом.

– Я, ээ… Я... вот черт.

– И если вы ковбой, то где же серебряные шпоры, кожаные штаны, жилет с бахромой и револьверы с перламутровыми рукоятками? И почему вы ехали на велосипеде, а не на кэйюзе? – продолжила допрашивать Клементина и снова улыбнулась, чтобы он понял, что она просто поддразнивает.

Незнакомец запрокинул голову и расхохотался — дикий и радостный смех.

– Я побился об заклад с кузеном, что такой опытный объездчик мустангов и погонщик коров как я сумеет укротить бостонский велосипед и выглядеть при этом соответствующе. Но если бы я напялил на себя все те прибамбасы, о котором вы сказали, то смотрелся бы как новичок в первый сгон скота.

– Ваша манера говорить заставляет меня улыбаться, – призналась Клементина, только на этот раз не улыбнулась. Она просто смотрела и смотрела на него, потерявшись от того, что видела.

Смех сошел и с его лица, и на протяжении трех медленных оглушающих ударов сердца ковбой так же пристально смотрел на нее. Клементина удивилась тому, что он не слышал биение ее сердца.