Сердце волка - [39]

— Договор?

Хотя Штефан уже понял, к чему клонит Висслер, сама мысль об этом показалась ему такой чудовищной и невероятной, что ему просто не хотелось в это верить.

— Они дают волкам то, что те хотят, а волки в свою очередь не трогают их.

Штефан недоверчиво посмотрел на американца:

— Вы… вы хотите сказать, что они приносят им в жертву своих детей?

Он невольно произнес эти слова громче, чем хотел, и тут же испуганно оглянулся и посмотрел на Ребекку. Она стояла всего в нескольких шагах от них, однако все ее внимание было сконцентрировано на ребенке, а потому она, по-видимому, не слышала их разговора. И слава Богу!

— Не всех своих детей, — ответил Висслер. — Лишь некоторых, да и то в строго определенные моменты. Впрочем, ничего более конкретного я не знаю. Я, в общем-то, еще несколько минут назад считал все это вымыслом, но теперь… Я слышал, что в одну из ночей — раз в году — они приносят ребенка к границе долины, откуда его забирают волки.

— Но это же…

— Варварство? — перебил его Висслер и тут же кивнул. — Безусловно! Еще какое варварство! Сейчас хоть и XX век, но время человеческих жертвоприношений, похоже, пока еще не кануло в Лету.

Штефана так и подмывало сказать, что Висслер тоже имеет самое непосредственное отношение к подобным жертвоприношениям, так что пусть не скромничает, однако он все-таки сдержался. Мало того что эта история шокировала Штефана — она сделала их положение еще более сложным.

— Моя жена не должна об этом узнать, — предупредил Висслера он. — Вы меня поняли?

Прежде чем ответить, Висслер бросил на Ребекку долгий задумчивый взгляд.

— Думаю, что понял. — Он кивнул. — Вертолет уже близко. Слышите?

Штефан прислушался, но Висслер, по-видимому, обладал гораздо более тонким слухом, и прошла почти минута, прежде чем Штефан наконец-то различил среди тихих лесных шорохов и завывания ветра новый звук — хотя и еле слышный, но уже распознаваемый шум вертолетного винта.

— Пора! — решительно сказал Висслер. — Пойдемте!

Они вышли из-за деревьев на открытое пространство. Штефан внезапно снова почувствовал, каким ледяным был ветер. А еще ему пришло в голову, что в своей темной одежде он был прекрасной мишенью на фоне покрытого ослепительно белым снегом берега речки. Хотя, не считая убитого волком солдата, русские пока никак себя не проявили, это отнюдь не означало, что они не находятся где-нибудь рядом.

Штефан нервно посмотрел вверх: звук вертолетного винта становился все громче, но самого вертолета еще не было видно. Возможно, он летел совсем низко над деревьями, чтобы на него невозможно было навести ракету. Если это действительно так, то тогда они увидят его лишь тогда, когда он начнет садиться.

Или начнет по ним стрелять.

Ибо кто им сказал, что это не русский вертолет?

— Что это? — неожиданно спросила Ребекка. Ее голос был таким испуганным, что Штефан и Висслер одновременно и очень быстро повернулись к ней. — Прислушайтесь!

— Это вертолет, — пояснил Висслер, но Ребекка тут же отрицательно покачала головой.

— Я не про это, — сказала она. — Волки! Они перестали выть.

И только тут Штефан заметил, что волчьи завывания стихли так же внезапно и согласованно, как и начались, и от этого стало еще страшнее. Штефан, нервничая, подумал, что, возможно, этому есть очень простое объяснение: наступил рассвет и, наверное, именно в это время суток волки как раз и перестают выть на луну. А может, они просто услышали шум, издаваемый вертолетом, и испугались.

Однако было и еще одно, более неприятное объяснение. Штефану оно пришло в голову как раз в тот момент, когда он увидел на опушке леса позади Ребекки какую-то тень.

Это был волк.

И не просто какой-то там волк, а самый крупный и матерый из всех, каких Штефан когда-либо видел. Этот зверь был просто огромным и весил как минимум в два раза больше, чем те волки, которых Висслер убил на поляне. У зверя был густой черный мех с узким белым пятном на груди, а лапы были больше ладони Штефана. Да, это был явно самый ужасный из всех волков, которых Штефан когда-либо видел или даже мог себе представить. Его морда была широкой, затупленной, а в жуткой оскаленной пасти виднелись острые смертоносные клыки. А еще у него были необычайно большие, стоявшие торчком уши, которые придали бы даже несколько комичный вид какому-нибудь другому зверю — другому, но не ему. Однако самыми ужасными были глаза волка — огромные и выпуклые, как у кролика, больного миксоматозом. Они выражали что-то такое, от чего у Штефана от ужаса побежали по спине ледяные мурашки. В этих глазах чувствовалась та же неудержимая ярость, какую Штефан видел в глазах у волка, убитого на поляне. Но, кроме ярости, в них ощущалось что-то еще, чего Штефан никак не мог понять. Впрочем, он и не хотел этого понимать, потому что тогда ему пришлось бы переосмыслить все свои представления о жизни. Этот волк был не просто зверем — он был чем-то несравненно большим.

Позади черного волка-великана показался еще один волк, а за ним еще один. Их появление вывело Штефана из охватившего его на несколько секунд оцепенения. Волков было уже не трое: с разных сторон стали доноситься шорохи и Штефан заметил среди деревьев новые проворные тени. Стая, вой которой они недавно слышали, явилась сюда.