Сердце василиска - [48]

«Надеюсь, наша помощь вам не пригодится, хозяйка, – сказал Умник. – Если что, мы будем рядом».

«За дверью», – добавил Забияка.

«Подслушивать».

Прежде чем я успела снова возмутиться, драконы отделились от кулона полупрозрачными облачками и тонкими струйками скользнули под закрытую дверь.

– Ну-ка, давай сюда пояс! – тем временем скомандовал Дитер.

Я вздохнула и вложила пояс в его протянутую ладонь. Она была горячей и твердой, пальцы – крепкими и сильными. Я снова заулыбалась, когда мой генерал привычно его свернул и с совершенно бесстрастным лицом велел:

– Теперь снимай штаны!

– Дяденька, не бейте! – захныкала я, но внизу живота уже разливалось щекочущее тепло.

– Поговори мне тут! – Дитер был непреклонен.

Я со вздохом медленно стянула брюки и вызывающе вильнула задом.

– Бей, тиран! – с мрачной обреченностью разрешила я. – Бессердечное чудовище!

– С каменным сердцем, – подтвердил генерал и шлепнул меня поясом.

Это было совсем не больно, но неожиданно.

– Ой! – выдала я.

– Это тебе за то, что не осталась дома, – пояснил Дитер и шлепнул еще раз. – А это за то, что переоделась мальчишкой и полезла в армию… – В третий раз! – А это за то, что не слушалась Шэна.

– Я слушалась! – запротестовала в ответ, повернув обиженное лицо.

Дитер прицыкнул и погрозил пальцем:

– Не слушалась! Иначе бы не отстала от гвардии Е Бо– Джинга!

– Я сражалась! Да ты сам наградил меня медалью!

– Орденом, дорогая, – ответил Дитер. – Орденом за мужество.

И шлепнул в четвертый раз.

– Ай! – Я привстала и потерла нашлепанное место. – А это за что?

– Авансом, – невозмутимо произнес генерал. – Мало ли что ты еще придумаешь? Ну, теперь иди ко мне, пичужка.

Я обиженно сопела, надув губки и глядя на генерала из-под растрепанной челки.

– Не пойду! Поймай, если сможешь.

– Вот егоза! – Дитер отшвырнул пояс и потянулся ко мне.

Я вильнула в сторону, откатившись на кровати, и засмеялась, когда мой генерал упал на подушки.

– Нечестно! – скрипнул зубами он.

– Кто не может использовать силу, пользуется хитростью, – лукаво ответила я и снова ускользнула, а потом напала сзади и поцеловала в ухо: – Бу! На каждую силу всегда найдется другая сила. Учти на будущее, генерал.

– Учту, – ухмыльнулся Дитер и, развернувшись, сгреб меня в объятия, осыпая поцелуями шею, щеки и уши.

Я смеялась, пыталась вырваться, но только упала на кровать и болтала в воздухе ногами, пока он снимал с меня сапоги и расстегивал френч. Стало так легко, так беспечно, будто не было никаких предсказаний и никакой угрозы, а мы наконец находились в своем доме – счастливые и свободные, любящие друг друга.

– Я так соскучилась по тебе, любимый, – прошептала я. – И так боялась, что увижу тебя не скоро.

– И я скучал, – хрипло признался Дитер, гладя меня по обнаженной груди и лаская теплый живот. Мне казалось, под его ладонью оживает моя малышка, вибрирует, наслаждаясь нашим счастьем, нашей негой, и дарит мне блаженство. – Когда Шэн нашел меня… когда рассказал, что взял тебя с собой в качестве адъютанта, я чуть его не пришиб! Ей-богу, ударил кулаком по столу так, что он разлетелся в щепки!

– О, ты всегда был вспыльчивым! – пропела я, оглаживая крепкий пресс и наслаждаясь твердыми мышцами и выраженным напряжением в его паху.

– Я думал, – со вздохом продолжил Дитер, – что ты самая вздорная… непослушная… из всех женщин, которых я когда-либо знал! И так… беспокоился, когда мне сказали… что ты… пропала…

Он застонал, когда я взялась за его горячую плоть и стала гладить медленно и сладко, подаваясь навстречу и целуя красиво очерченные губы.

– Тебе рассказали крестьяне? – спросила я, лаская языком уголок его рта. – Что я… что мы… поехали в замок?

– Да, – выдохнул Дитер и одним резким движением раздвинул мне ноги. – Ох, Мэрион…

– Эй, не раздави меня! – засмеялась я. – Со мной теперь нельзя быть таким грубым.

– Это еще… почему? – сквозь зубы выцедил он.

– Скажу потом, – улыбнулась я, сама приподнимая бедра и разводя их в стороны. – Прошу, любимый… будь нежен!

Мой генерал наклонился и поцеловал меня в губы, я перехватила и умножила его стон, когда Дитер вторгся в меня, уже ожидающую, уже наполненную жизнью. И задвигалась вместе с ним, шепча на ухо нежные слова, вскрикивая, кусая губы, сначала упрашивая быть осторожней и нежнее, потом прося сильнее и глубже, отдавая себя без остатка. Волны блаженства качали нас, подкидывали к теплу и солнцу, мы по капле выдавливали свое одиночество, тоску и страх, насыщаясь любовью и жаром. И потом, на пике наслаждения, когда я почувствовала, как Дитер напрягся, я сжала его ногами и простонала:

– Не бойся… теперь можно… прошу…

И вскрикнула, ощутив горячую пульсацию внутри, а после расцвела сама.

Мы лежали, тяжело дыша. Дрожали от пережитого наслаждения, целовались, не в силах отпустить друг друга. У Дитера были счастливые глаза: я видела себя в его зрачках, и золотые искры сияли над моей головой, точно нимб.

– Ты… уверена, пичужка? – спросил он, гладя меня по животу. – Я имею в виду, что мы и в прошлый раз не предохранялись, и вот теперь…

– Уверена, – улыбнулась я, целуя его в кончик носа. – Я никогда не была столь уверенной, как сейчас.