Сердце в гипсе - [36]

Она меня слегка задела, потому что это было еще до эпохи Адама (он меня ждет, быстрее, Агнешка!), но я поняла, что в ней взыграли эмоции, а потому не придала этому особого значения. Потом какие-то телефонные звонки, когда же он оказался в Варшаве, они посидели за чашкой кофе, и это, пожалуй, все. К несчастью, три недели назад в ее головной фирме в Варшаве состоялся съезд всех ви-ай-пи.[11] Но на этот раз мистер Гвидон уже не бросал на Агнешку томных взглядов, а просто забрал в гостиницу секретаршу, и эта секретарша ушла от него утром. Агнешка точно белены объелась.

– Но он же влюблен в меня! – стонала она. – Как он мог так поступить на моих глазах?

Агнешка провела небольшое расследование, оказалось, что у Гвидона есть жена, очаровательный сынишка, а еще он любитель одноразовых контактов на ночь и без обязательств. А теперь снова планировалась поездка в Белосток, и шеф спросил, едет ли она, потому что необходимо заранее заказать гостиничный номер.

– Тебе не надо ехать, – ответила я просто.

– Мне не надо ехать? – Я поняла по голосу, что Агнешка изумлена.

– Нет, не надо, – повторила я.

– Ты можешь это как-то обосновать? Легко сказать: нуте нате!

– Если не поедешь, то сама будешь рада и счастлива как человек, не имеющий угрызений совести перед мужем.

– Мой муж здесь ни при чем! – Агнешка обиделась. Помолчав секунду, она добавила: – Но если я не поеду, то буду отчаявшейся, одинокой и брошенной женщиной. Где же здесь истина?

– Не надо ехать.

– Я пыталась поговорить с Манькой, она сказала, что я ненормальная. Что же мне делать?

– Не ехать.

– Я тебя не понимаю. Мне нужно какое-то решение, а не просто чтобы мне сказали: нет. Я рассчитывала, что ты мне поможешь.

– Не надо ехать.

Я поджала под себя ноги и отхлебнула вина.

– А то, что поедет Ася, разве это не аргумент? Скажешь, нет? Ведь если я не поеду, начнутся сплетни на мой счет. Секретарша… Ведь между нами возникла какая-то неуловимая связь, а ты все опошляешь. Если я не поеду, у него сердце разорвется на части.

– Может быть, и разорвется, но не с тобой, а с секретаршей.

– Ты права. Наверное, мне лучше не ехать. Так что же мне делать?

– Не надо ехать, – бубнила я тупо.

– Значит, если будет и следующая командировка, придется шефу сказать, что я опять не поеду? Ты в состоянии предложить мне другой вариант, посоветовать что-нибудь умное?

– Ты ждешь, чтобы я сказала тебе: поезжай? – осенило меня.

– Да!

– Но этого я не скажу. Ехать не надо.

– Тебе что, очень надо так меня изводить?

– Нет. Но ехать не надо.

– Ты становишься слишком однообразна. Разве мне так будет намного лучше? Что я, по-твоему, совсем пропащая? Не понимаю, что творю? Ты должна сказать: поезжай!

– Но я тебе говорю: не надо ехать. – У меня кончилось вино, и мне хотелось к моему Адаму немедленно, сию же секунду.

– А все-таки почему? И на такой простой вопрос у тебя нет нормального ответа? Вообще в природе существуют три вопроса, которые я бы хотела тебе задать. Есть ли Бог и загробная жизнь и надо ли мне ехать? Или все-таки лучше нет? Первые два мы можем обсудить с тобой как-нибудь в другое время. Как же мне быть, скажи мне в последний раз, и, пожалуйста, покороче! В конце концов, ты даешь людям советы, не так ли?

– Нет! – прокричала я в телефон. – Тебе не надо ехать. Если твой муж вдруг временно стал для тебя никем, то пусть до тебя дойдет, что Гвидон плевать на тебя хотел!

– Откуда ты знаешь? – огорчилась Агнешка. – Думаешь, это из-за той бабы? Ты, наверное, права… Если он был с этой мерзкой секретуткой. Но ведь она не постыдилась… – Голос Агнешки и впрямь прозвучал печально. Но через минуту в нем появились нотки уверенности: – Значит, я должна поехать и дать ему понять, что между нами ничего не было, что он мне безразличен. – На этот раз в ее голосе зазвучала надежда.

Я взглянула на часы. Двадцать бесценных минут пролетело.

– Не надо ехать. Ему все равно, что ты сделаешь. Он даже не позвонил.

– Мне и так не во что одеться.

– Тем лучше, тебе будет проще отказаться от командировки.

Агнешка молчала.

– Наверное, я не поеду, – раздалось в телефонной трубке. – Ну пока, как-нибудь созвонимся.

Я выдернула телефонную вилку из розетки и вернулась к Адаму с пустым бокалом в руке. Мой милый лежал, развалившись, поперек кровати. В ногах на только что застланной чистой простыне устроился Борис. Свечка потрескивала, фитиль погрузился в воск. Наполовину наполненный бокал стоял на полу. Я села на кровать и ласково дотронулась до плеча Голубого.

– Иди, иди сюда, я тебя жду… – Голос Адама был сонный.

Я задула свечу и легла с ним рядом. Он обхватил меня рукой так, чтобы моя грудь удобно покоилась в изгибе его локтя, и засопел мне в ключицу, обдавая уютным теплом. Во сне.

Я лежала неподвижно, размышляя, почему когда-то, давным-давно, мечтала иметь телефон. Что за дурацкое желание. А потом я подумала с надеждой, что Тося именно так проводит вечера. А потом я заснула.

* * *

Почему, когда я была молодой, двадцатилетней женщиной, не хотела заниматься любовью по утрам, ведь это так приятно? Не знаю. Все чаще я не нахожу ответа на этот и другие вопросы, а ведь мне платят за ответы. Может быть, мне надо самой себе написать письмо?