Сердце убийцы - [3]

— Прошло уже два года. Я сказал им, что ты совершенно здоров и полностью восстановил работоспособность.

Арчи улыбнулся в темноте.

— Ты старый брехун.

— Могущество позитивного мышления. Греттен Лоуэлл заставила всех наложить в штаны со страху, а ты сумел ее взять. Сейчас объявился этот новый парень. На его счету уже две убитые девочки, теперь вот жди третий труп.

— Это Греттен взяла меня. — Плоский латунный пенальчик с таблетками лежал на кофейном столике рядом со стаканом воды. Арчи никогда не пользовался подставками. Этот исцарапанный столик достался ему вместе с арендованной квартирой. Здесь все, включая самого Шеридана, покрыто шрамами.

— Но ты выжил. — На секунду воцарилось молчание. — Не забывай об этом.

Легонько надавив большим пальцем на крышку пенальчика, Арчи открыл его, достал три белые овальные таблетки и сунул в рот.

— Мои обязанности прежние? — Он отпил из стакана и с облегчением почувствовал, как таблетки проскользнули внутрь.

— Старший оперативной группы.

Осталось последнее условие. И самое важное.

— А как насчет журналистки?

— Не нравится мне это, — сказал Генри.

Арчи спокойно ждет. Колесо раскрутилось, и Генри уже не пойдет на попятную. Опять же для Арчи он сделает что угодно, и тот это знает.

— Хороша деваха, — сдается Генри. — Видел ее фотку. Тебе понравится. У нее волосы розового цвета.

Шеридан опускает взгляд на папки у себя на коленях. Он справится. Просто надо продержаться, пока не сработает придуманный им план. Арчи открывает верхнюю папку. Глаза, привыкшие к темноте, различают призрачные очертания испачканного в грязи тела. Первая жертва убийцы. Воображение окрашивает фото в нужные цвета — малиновая полоса от удавки на шее; багровая вздувшаяся кожа.

— Сколько лет пропавшей девочке?

— Пятнадцать. Вышла из школы, но дома так и не появилась. Исчезла вместе с велосипедом. — Генри помолчал. Арчи ощутил бессильную злость, переполнявшую напарника. — У нас нет никаких улик.

— Янтарная тревога?

— Объявлена полчаса назад, — ответил Генри.

— Прочешите близлежащую местность. С собаками. Пошлите по домам полицейских в форме — может, кто-нибудь что-то видел.

— Вообще-то, строго говоря, ты приступаешь к исполнению обязанностей только завтра утром.

— Все равно займись этим, — настоял Шеридан.

Генри чуть замялся.

— Значит, мы можем на тебя рассчитывать?

— Сколько времени она отсутствует?

— С четверти седьмого.

«Ее уже нет в живых», — мелькнуло в голове Арчи.

— Заскочи за мной через полчаса.

— Через час, — помолчав, сказал Генри. — Выпей кофейку. Я пошлю за тобой машину.

Отключив телефон, Арчи несколько минут неподвижно сидит в темноте. Тишина. Не слышно ни ревущего телевизора у соседей сверху, ни шагов над головой. Только с улицы доносится глухой равномерный шум проносящихся мимо автомобилей, да с тарахтением отключился компрессор холодильника. Арчи посмотрел на будильник и опять подсчитал в уме — сейчас начало десятого.

Под воздействием таблеток его охватил теплый кайф. За три часа можно доставить человеку много неприятностей. Арчи медленно расстегнул верхние пуговицы рубашки, просунул за отворот ладонь и среди множества рубцов на груди нащупал сердце, вырезанное руками Греттен Лоуэлл.

Десять лет своей службы в полиции детектив проработал в опергруппе, преследовавшей «убийственную красотку», самую кровожадную серийную убийцу из Нортуэста. Много времени он провел, изучая отчеты патологоанатомов, собирая улики и свидетельские показания. И все же, несмотря на этот труд, Греттен сумела заманить его в ловушку. Теперь Арчи свободен, а Греттен за решеткой.

Забавно. Иногда ему чудится, что все наоборот.

Глава 3

Сьюзен не хотелось быть здесь. В родительском доме царил беспорядок, его несовременные крошечные комнатенки пропахли сигаретным дымом и сладким сандаловым ароматом. Она сидела в гостиной на позолоченной кушетке, купленной на благотворительной распродаже, беспокойно ерзала, поглядывала на часы и теребила волосы.

— Ну скоро ты? — не вытерпев, спросила Сьюзен.

Блисс, ее мама, подняла голову, не переставая возиться с пучком соломы на деревянной катушке из-под кабеля, используемой в качестве кофейного столика.

— Сейчас, — бросила она.

Каждый год, в один и тот же день, с наступлением темноты Блисс производила символическое сжигание отца Сьюзен. Идея, конечно, безумная, но Сьюзен знала, что матери лучше не перечить. С помощью бечевки Блисс вязала из соломы чучело высотой примерно в фут. Всякий раз этот творческий процесс как-то совершенствовался. В самый первый год Блисс использовала увядшую медвежью траву со двора, но она отсырела, и чучело не хотело загораться. Облитое керосином, оно заполыхало, но от искр занялась компостная куча, и соседи позвонили по девять-один-один. Теперь Блисс покупала солому в магазине товаров для домашних животных. Ее продавали в пластиковой упаковке с изображением кролика.

Сьюзен твердо решила не присутствовать в этом году на экзекуции, но тем не менее она здесь — сидит и наблюдает, как мать все туже обматывает бечевкой ножки маленького соломенного человечка.

Блисс отрезала бечевку, завязала узел на лодыжке чучела и затянулась сигаретой. Такова Блисс: каждый день принимает оздоровительные пищевые добавки из зеленых водорослей, но курит ментоловые сигареты. Она вся состоит из противоречий. Совершенно не пользуется косметическими тенями и тушью, зато неизменно красит губы кроваво-алой губной помадой. Противница любых изделий из меха животных, кроме своего любимого фирменного пальто из леопардовой шкуры. Вегетарианка, однако обожает молочный шоколад. Рядом с ней Сьюзен всю жизнь чувствовала себя менее красивой, менее яркой, менее сумасбродной.