Сердце рыцаря - [12]

– Я... наверное, я не смогу торопиться, – сказала она Охотнику. – Я целый день ничего не ела, и я не привыкла ходить пешком...

Казалось, это Охотника не встревожило. Пока Мари была у воды, он оттащил оба трупа к самому краю прогалины и положил их на спины. Ее сообщение только заставило его снять с одного из мертвецов сумку с припасами. Кроме того, он взял кошель Богача, но больше ничего с трупов забирать не стал, только выбрал несколько стрел из их колчанов. Остальные стрелы и все три лука приставил к поваленному дереву и сломал несколькими сильными ударами каблука. С той же быстрой обстоятельностью он поднял венок из дубовых листьев, который был на нем в тот момент, когда он вышел на прогалину. Подойдя к ручью, он бросил венок в него, что-то пробормотав, а потом отправил туда же и кошель.

Мари судорожно сглотнула. Несмотря на свое потрясение, она поняла его действия. Это был именно такой ручей. Это место было пристанищем прекрасного народа, и Охотник извинялся перед ним за то, что запятнал его кровью. Ей пришло в голову, что большая часть денег в кошеле принадлежала ей – но после того, что Охотник для нее сделал, она не собиралась просить его выудить деньги.

Охотник вложил отобранные стрелы в свой колчан, который все еще лежал около дуба.

– Мы пойдем туда, – сказал он Мари, вручая ей сумку с припасами, и кивком указал в ту сторону, откуда вышел. – Ты можешь поесть на ходу.

Она промолчала, хотя не имела представления о том, какое направление он выбрал.

Охотник помедлил еще секунду, глядя на прогалину, а потом снова повернулся к Мари.

– Я... не хочу допытываться, – проговорил он. – Но... тот человек, с которым ты собиралась встретиться в лесу, может оставаться где-нибудь поблизости? Потому что если это так, то ему может угрожать опасность.

Мари недоуменно воззрилась на него и только потом поняла, что Охотник сделал тот же вывод, что и Волчья Шкура: что она пришла в лес на свидание с возлюбленным.

– Я ни с кем не встречалась в лесу! – гневно объявила она, краснея. – Я заблудилась.

– О! – удивленно отозвался Охотник. – Извини.

В сумке оказался хлеб – грубый черный хлеб с большим количеством отрубей и крупных кусочков зерна. У него был странный горький привкус, от которого заныли зубы. Мари заподозрила, что мельник добавлял в муку желуди, но все равно ела с жадностью. Охотник не взял у нее своей доли хлеба: он шел с луком в руках, постоянно оглядываясь по сторонам. Уже смеркалось, и лес стал сумрачным и таинственным. Серые стволы деревьев растворялись в сером свете, листья шептались друг с другом. Спустя недолгое время они добрались до поросшей травой дороги, и Охотник свернул на нее. Раздался крик совы, заставивший Мари вздрогнуть.

– Ты правда думаешь, что Волчья Шкура идет за нами? – испуганно спросила она.

– Волчья Шкура? – переспросил Охотник. – Ты имеешь в виду Эона?

– Его так зовут?

– Да, – серьезно ответил Охотник. – Наверное, он тебе не назвался.

Мари захотелось истерически захихикать. Она снова прикусила палец.

– Да, нас друг другу не представили. А ты, похоже, его знаешь.

Охотник пожал плечами:

– Я уже с ним встречался. Но я бы угадал его имя, даже если бы видел в первый раз. Он – очень известный разбойник.

– Что?!

– Ты о нем не слышала? Об Эоне из Монконтура?

– Нет.

– О! Ну, он уже полтора года пугает местных жителей, но все время переходит с места на место, так что отряды, которые посылает герцог, не могут его отыскать. Святой Мен свидетель, мне жаль, что он убежал. Мне следовало бы застрелить его из леса.

– И... ты действительно думаешь, что он нашел других своих подручных и нас преследует?

– Нет, – уверенно ответил Охотник. – Думаю, он убежал. Я ранил его в поединке и сломал его лук. И он меня боится: скорее всего сейчас он уже далеко. Но прошлой осенью с ним были не два человека, а три. Возможно, третий зимой умер, а может, просто был где-то в другом месте, когда остальные на тебя напали. Если это так, они могут нас выслеживать. Эон будет стараться меня убить, если сможет.

Мари немного помолчала. Она вспомнила, как Охотник оценивающе посмотрел на нее, когда разбойник убежал. Наверное, если бы ее не было здесь – избитой, измученной и нуждающейся в помощи – он стал бы преследовать Эона. Неразумно оставлять раненого волка на свободе, дав ему возможность напасть на тебя снова.

– Спасибо тебе за то, что ты меня спас, – заговорила она наконец. – Я... я из хорошей семьи. Мы можем щедро вознаградить тебя за то, что ты для меня сделал.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Ты из хорошей семьи? – переспросил он, снова удивившись. – Но что...

Он не договорил.

«Что ты делала в лесу одна?» – мысленно закончила за него Мари. На этот вопрос ей отвечать не хотелось – пока она благополучно не доберется до монастыря. Охотник говорил по-французски хорошо, удивительно хорошо, но все же чувствовалось, что это его неродной язык. Бретонец, говорящий по-бретонски, почти наверняка служит герцогу Бретонскому, либо непосредственно, либо через кого-то из вассалов. По тому, как Охотник только что упомянул о герцоге, Мари предположила, что он один из лесничих герцога. Судя по его смелости и ловкости, это могло быть именно так. Как бы то ни было, если ему станет известно, что она спасается бегством от герцога Хоэла, он мгновенно превратится из ее спасителя в тюремщика. Мари удивляло то, что он не задал своего вопроса вслух. Возможно, он продолжал считать, будто она встречалась с возлюбленным, и не хотел допытываться.