Сердце - [3]

- Извини, Феликс, не могу. Без акта о смерти я тебе его не отдам, а акт я пока подписать не могу.

- Послушай, Володя, так нельзя. Оставь ты эту бюрократию...

- Извини.

- Вот, Валерий, - Шевчук повернулся к журналисту. - Перед тобой типичный представитель современного медицинского консерватизма. Десятки людей старались. Правительство выделяет валюту на аппаратуру и материалы. Технически все отработано, нет проблем. Имеется идеальный донор. Везде эта операция поставлена на широкую ногу, только мы тащимся в хвосте, благодаря вот таким бюрократам, - он гневно сверкнул глазами в сторону Иванова. - Его не интересует ни прогресс науки, ни познание истины.

- Ты думаешь, если умеешь резать по живому сердцу, то уже познал все его тайны?

- Хватит! Я звоню директору, пусть он сам с тобой разбирается, Шевчук махнул рукой и направился к выходу. Журналист устремился следом.

Дверь хлопнула, Иванов вздохнул и вдруг почувствовал, что кто - то тронул его за плечо.

- Не уступайте, Владимир Васильевич, - горячо прошептала Светлана. - У него у самого нет сердца, это ему требуется пересадка...

- Ты умница, Света, - пробормотал он.

- Наконец-то услышала и я ласковое слово. И как это вы сподобились, Владимир Васильевич, - она усмехнулась.

- Не смотри на меня так, Светик. Не отдам я его им. Пусть зовет хоть директора, хоть министра хоть самого архангела Гавриила. Не отдам, пока не буду уверен.

Она опустила маску, тряхнула головой и вдруг порывисто поцеловала его в колючую щеку. Они были одного роста и стояли теперь рядом глаза в глаза. Иванов неловко провел ладонью по щеке и посмотрел на пальцы.

- Нет там губной помады, Владимир Васильевич, успокойтесь, - она снова подняла маску, глаза её смеялись.

- А ты доверила бы мне свое сердце? - спросил Иванов.

- Тебе? - она тут же поправилась: - Вам? Вряд ли: в сердцах вы тоже не очень-то разбираетесь.

- Так-так... - он не знал, что ответить и перешел на деловой тон. Операция Шабанову пока не потребуется. Будем просто наблюдать и лить растворы, - он повернулся и вышел из операционной. В коридоре его встретил слегка перепуганный Сергей.

- Там в ординаторской... Тебя шеф к телефону.

- А ты куда?

- Скорая привезла пострадавшего. Множественные резанные раны спины, кровопотеря. Врезался спиной в стеклянную дверь. Или его врезали. Был в одних трусах. Спина - как бифштекс.

- Понятно. Если понадоблюсь, вызовешь.

Иванов вошел в ординаторскую и поднял трубку:

- Дежурный хирург Иванов, - машинально отбарабанил он.

- Из трубки донесся знакомый глухой голос шефа с обычными ироническими интонациями. В хирургии он был легендарной фигурой, а противошоковое отделение было его детищем. Старик был резок на язык, но зла на него не держали - за отходчивый характер и простоту.

- Что там у тебя стряслось, черт побери? Почему директор мне спать не дает? Есть же договоренность о предоставлении доноров... Почему я в 4 часа ночи должен выслушивать от него всякую галиматью?

- Александр Николаевич, рука не поднимается. Он ещё не умер. Он - на краю. Не нравится мне этот ажиотаж. Уж слишком настырные ребята. Подняли шум, давят, вас разбудили. Не могут подождать что ли? - Иванов знал, чем зацепить шефа за живое. Тот не любил слишком быстрых и решительных хирургов. Ценил осторожность, умение ждать.

- Не уверен - не отдавай. Но не зли начальство. Все должно быть в меру - дипломатично, вежливо, без истерик. Понял? Шевчуку скажи, что команду от меня получил и все сделаешь. Кто сейчас в операционной?

- Сергей.

- Встань сам к столу. Чтобы не маячить по коридорам. И сам будешь при деле и от них на время отгородишься. И имей в виду: если меня ещё раз разбудит директор, выгоню из отделения к чертовой матери. Сошлю в НИИ, собак резать.

Иванов положил трубку и задумался. Странная вещь наша наука. Казалось бы: есть объективные законы природы, логические причины и следствия. Но вдруг оказывается, что все зависит от чего-то эфемерного, нематериального, нерегистрируемого приборами. Может ли в этом случае наша наука считаться наукой?

Закрыв комнату, он отправился в операционную.

- Сергей, я тебя заменю. Только обработаю руки. Иди в ординаторскую. Явится Шевчук, скажешь, я оперирую. Будем тянуть резину, - он подмигнул внимательно слушавшей его Светлане. - И еще: в коридоре возможно жена Шабанова. Заведи её к санитарочкам, спрячь. Как бы Шевчук ей там чего не наговорил. Он ведь на Шабанове уже крест поставил. В реанимации предупреди: явится Шевчук, пусть скажут, что энцефалограмма давала всплеск... пару раз.

- А если он...

- Пусть делает, как я говорю. Кто у нас старший? Могу я хоть раз воспользоваться служебным положением?

Через полчаса, наложив последний шов, Иванов стянул с лица маску.

- Ух! Давно столько не штопал.

Светлана подцепила корнцангом большую салфетку и несколькими касаниями промокнула ему блестящий от пота лоб.

- Спасибо. Ты была прекрасна.

- Была?

- Не придирайся, - он стянул перчатки. - Я загляну в реанимацию. А потом запрусь на ключ во второй ординаторской. Ищи меня там.

Светлана тоже сняла маску:

- Пять утра, Владимир Васильевич, больше никого не привезут. Народ успокоился окончательно. Я вот что подумала: в 9 мы уйдем, а наши сменщики возьмут и подпишут акт о смерти Шабанова...