Сердце просит счастья - [51]

– Нет, – согласилась мертвым голосом Мира. – Не соблазнял. И я тебя не соблазняла.

– Да, – согласился он. – Не соблазняла.

– Это та женщина, что была на выставке? – спросила Мира, на самом деле равнодушно.

– Да, – подтвердил Андрей. – Ольга.

– Изысканная, – дала Мира характеристику пустым голосом. – Стильная. Под твой имидж хорошо. И к культуре тебя приобщает.

– Да, – подтвердил Барташов все тем же глухим тоном белого листа. – Я пойду.

И не сдвинулся с места. Мира качнулась и, как накануне на выставке, прошла мимо него, застывшего в дверях, по коридору в гостиную. Она постояла в центре комнаты, словно забыв, зачем пришла, вдруг сорвалась и сделала бессмысленный круг по гостиной, снова вернувшись в центр. И тут заметила возле кресла его куртку, а сверху нее шарф.

Подняла, прижала к себе на мгновение, резко выдохнула и пошла в прихожую, где Барташов уже отпер и распахнул входную дверь, и шагнул за порог, забыв обо всем, торопясь покончить скорее с этой мукой.

Мира протянула ему куртку с шарфом, посмотрела еще раз в его глаза и, улыбнувшись с трагичной иронией, отпустила из своей жизни.

– Беги, – напутствовала она.

Он взял протянутую куртку, посмотрел на нее больным взглядом, кивнул и почти побежал, словно последовал ее напутствию, спускаясь по лестнице вниз.

Мира захлопнула дверь, старательно заперла замок до упора, на все обороты, развернулась, как оловянный солдатик, ведомый чьей-то рукой, прошагала в спальню, рухнула на живот на кровать, уткнула лицо в подушку и дико, утробно, страшно, на одной ноте закричала:

– А-а-а-а-а!!!

Она орала до хрипа, до ощущения, что что-то лопнуло у нее в голове и сейчас затопит горячей кровью весь мозг и она умрет.

Вот прямо сейчас умрет. И от этой мысли ей стало хорошо и спокойно. И оберегая, и спасая ее от духовного и физического надрыва, грозившего разрушением, на Миру обрушилась темнота, как ударил кто по голове, выключая сознание.

А придя в себя после обморока, Мира почти сразу погрузилась в глубокий, спасительный сон.

И проспала сутки кряду.

Той ночью, стоя у окна в Петькиной спальне, запретив себе Миру, Барташов решил, что лучшее спасение от разъедавших эмоций и чувств, это испытанное народное средство: клин, как говорится, клином…

И на следующее же утро, сидя на заднем сиденье служебной машины, несшейся по пустой трассе, увозя его из Москвы на завод, он позвонил своей близкой знакомой, боевой подруге, с которой они иногда хорошо проводили время в постели, без каких-либо ожиданий и обязательств, о чем договорились при первой же встрече.

Только секс. Достойный, добротный, к обоюдному удовольствию.

Подруга откликнулась на призыв и несколько дней не выходила из его квартиры, встречая и провожая Барташова на работу в обнаженном виде.

Не сильно помогло выбить-то клином застрявшую в голове девушку Миру, но хоть развеяло немного и переключило.

И то спасибо.

После этой подруги была другая, потом непродолжительная интрижка с новой девушкой…

Барташов решил не запрещать Петьке общаться с Мирой – пусть. Если ему нельзя и так хреново, то почему должен страдать ребенок из-за отцовских душевных переживаний и, по большому счету, трусости, как ни называй и ни приукрашивай его решение и какими весомыми доводами ни оправдывай.

Пусть хоть у Петьки будет еще один любящий человек в жизни, с которым ему так хорошо. Пусть.

А потом Андрей встретил Ольгу.

Ольга Матвеевна Миронова работала руководителем Центра связей с общественностью в Союзе Промышленников и, в частности, отвечала за распределение благотворительных средств из созданного специального Фонда.

В этом самом Фонде предлагались различные формы и способы благотворительности, одним из которых был некий список, в котором перечислялись различные культурные мероприятия, медицинские и социальные программы, из которого любой руководитель предприятия или объединения предприятий мог выбрать то, что ему нравится, и спонсировать, опять же в любой форме: хоть анонимной, хоть не очень, хоть целенаправленно рекламной, с целью повышения престижа предприятия под телевизионные камеры и при положенном пафосе.

Вот с этим самым списком Ольга Матвеевна и пришла на завод. Богомолов собрал по этому поводу совещание и предложил подчиненным обсудить предложение.

Выбрали троих больных детей, прямым персонифицированным образом переведя средства на их лечение, и одно культурное мероприятие – уникальную выставку кукол, решив попиариться на этом вложении. То есть провести открыто свое спонсорское участие.

Вот там, на заседании, разглядывая, неприкрыто и бесцеремонно, изысканную, холеную девушку, Барташов сразу же принял решение, что продолжит с ней знакомство. И прямо в приемной Богомолова, после совещания, пригласил ее в ресторан.

Красиво пригласил. Без пошлости и нахрапа.

Ольга Матвеевна, подумав недолго, согласилась поужинать, выставив ряд условий. Они засиделись за столиком, увлекшись беседой и друг другом, оказавшись теми самыми последними посетителями, ухода которых так ждет персонал.

По одному из выдвинутых ею условий, в тот вечер водитель Барташова отвез девушку в Москву на его служебном транспорте.