Сердце просит счастья - [22]

– Папочка! – кинул он все игрушки, подскочил и побежал навстречу к отцу. – Папочка! – от радости кричал Петька.

И вдруг, не добежав пару шажочков, замер, остановленный какой-то страшной мыслью, отразившейся настороженностью на его личике, сложил ладошки замочком, словно защищаясь, и спросил, подрагивая подбородочком, стараясь не заплакать:

– Ты пришел в гости? Навестить меня?

– Иди ко мне, – прохрипел Барташов, протягивая к нему руки.

Говорить не мог, ком стоял в горле, наворачивая слезы на глаза.

Петька рванул вперед, в надежные отцовские руки, которые подхватили его, прижали к груди, и малыш обхватил его руками-ногами, уткнувшись в изгиб шеи личиком.

– Папочка, – прошептал он.

– Все, Петюша, – сказал Барташов сыну. – Едем домой.

– Правда? – отстранившись, посмотрел недоверчиво Петька в лицо отца, у которого от этого его взгляда сердце сжалось и с новой силой перехватило горло.

– Правда, правда, – уверил он малыша.

– Почему домой? – возмутилась вставшая на его пути Элла. – Ты что, его забираешь? Мы же договорились.

– Отойди, Элла, от греха подальше, – просипел жестко Барташов.

– Да что такое? В чем дело-то? – недоумевала бывшая жена.

– Ты на самом деле не понимаешь? – офигел от такой простоты Андрей. – Какого хрена ты орала на ребенка?

– Да подумаешь, покричала, что тут такого, – откровенно ничего не понимала она. – Ребенка с детства надо приучать к порядку. А вы его с мамой твоей разбаловали совершенно. Его же надо воспитывать.

– Так, – отрезал таким голосом Барташов, что Элка заметно струхнула и моргнула от испуга. – Отошла. А то зашибу.

И, не выпуская Петьку из объятий, прижимая к себе, ничего больше не говоря, он протопал широкими шагами на выход и прошел в лифт, все еще стоявший на этаже после его приезда.

И так и держал сына на руках всю дорогу до дома. Говорить ни о чем не мог, лишь один раз однозначно ответил, когда сынок спросил:

– А мы больше к маме не поедем?

– Нет, – хрипнул он горлом.

– Ладно, – кивнул довольный Петька.

– Бабуля!!! – заорал истошно Петька, когда Лариса Максимовна открыла им двери, и кинулся к ней, обхватив за ноги.

– Петенька? – поразилась Лариса Максимовна и, склонившись, погладила внука по спинке и голове.

– Я так рад тебя видеть, бабушка! – поделился Петька своей великой радостью.

Лариса Максимовна присела на корточки, а он обнял ее крепко-крепко за шею и прижался.

– Я тоже очень, очень рада тебя видеть, внучок, – прижала она его к себе. Поднялась с корточек и посмотрела на сына, закрывшего дверь и бросившего свою дорожную сумку на банкетку. – Андрей, что случилось? Что-то с Эллой? Ты же вроде на курорте должен быть.

– Петя, иди помой руки, – распорядился отец.

– Вы хотите посекретничать? – понял смышленый сынок.

Но спрашивал весело, без боязни, абсолютно уверенный, что в его жизни все плохое уже кончилось и теперь будет окончательно хорошо и даже прекрасно!

– Взрослые разговоры, – добавил строгости отец.

– Иди, Петюнечка, на кухню. Там Ия Константиновна собралась твои любимые печеньки печь. Как чувствовала, что ты вернешься сегодня.

– Ура! – закричал счастливо Петька. – Печеньки!

Лариса Максимовна проводила внука нежной улыбкой – соскучилась. И проследовала за сыном в гостиную.

– Что случилось, Андрей?

– Да, что случилось! – взревел раздраженным медведем тот. – Она на него орет, понимаешь! Орет во все горло, представляешь? Прямо стоит над ним и орет! И обзывает бестолочью!

– О господи! – приложила руку к сердцу Лариса Максимовна.

– Бабушка, бабушка! – влетел в комнату Петька, у которого от радости его счастливого бытия не было никакого предела фонтанирующей энергии. – Костатина сказала за смородиной идти в ларек! Будет нам компот к печенькам!

– Значит, пойдем, – попыталась успокоить возбужденного внука спокойным голосом бабушка.

– Петюша, погоди, – вмешался Андрей в их диалог. – Иди сюда, – сев на диван, похлопал он рядом с собой ладонью.

Петька немного насторожился, но послушно залез и уселся рядом с отцом.

– Скажи мне, сынок, мама часто на тебя кричала? – как можно мягче спросил Андрей.

Петька ничего не сказал, но кивнул с большим усердием.

– Сильно кричала?

– Не всегда, как сегодня. Иногда сильно-сильно.

– То есть сегодня было еще не сильно? – уточнил отец.

Петька снова кивнул. Лариса Максимовна тяжело задышала и снова приложила руку к сердцу.

– А ты пугался? – стараясь говорить спокойно и мягко, продолжал спрашивать Андрей.

– Да-а, – отчего-то прошептал Петька и заторопился оправдаться: – Я у нее все не так делаю ловко, как дома. И там нельзя просто так разбрасывать игрушки и мусорить нельзя, а я мусорю. И крошки делаю, – и вздохнул старичком. – Вот она и кричит, потому что я забываю не делать.

– Она тебя когда-нибудь ударяла? Шлепала? – с замиранием сердца задал следующий вопрос Барташов.

– Не-а, – энергично повертел головой из стороны в сторону ребенок. – Не шлепала. Кричала только. Но иногда так сильно-сильно кричала, что мне очень страшно делалось.

– Почему ты нам с бабушкой не сказал?

– Потому что мама сказала, что нельзя рассказывать. Потому что рассказывают ябеды. А ябеды – это плохие люди. И если я расскажу тебе или бабушке, она меня в следующий раз в угол поставит, – и вздохнул тягостно. – А я в углу совсем не хотел стоять.