Сердце просит счастья - [21]

– Что значит улетаю? – возмутилась Илона. – А я?

– А ты оставайся, гостиница оплачена до воскресенья, обратный билет есть. Отдыхай, загорай. Ты же хотела золотистый загар.

– Андрей, – вдруг сделалась жесткой и холодной Илона. – Я не та девушка, которую можно вот так бросить одну где-то на курорте. Подожди! – вдруг осенило ее. – Это что, из-за той няньки, что была с тобой в кафе? – И сама себе ответила: – Ну, точно! Ты после разговора с ней переменился сразу, да еще и догонять ее бросился, а теперь и улетать собрался.

– Она не нянька, – отговаривался торопливо Барташов, проверяя, все ли собрал. – И она тут ни при чем. Это мои семейные проблемы.

– Если ты улетишь, то я с тобой расстанусь, – выдвинула девушка ультиматум. – Меня еще никогда не бросали из-за какой-то невзрачной няньки.

– Она не нянька, – подхватив сумку с вещами, повторил Барташов. – И я тебя не бросаю.

– Зато я тебя бросаю, – оповестила его Илона.

Андрей кивнул, подтверждая, что услышал ее декларацию о намерениях, и протянул ей банковскую карточку:

– На, это на отдых.

Карточку она взяла. Про расставание больше не высказывалась, губки надула и пожелала счастливого пути.

Весь полет он думал и размышлял над словами этой Миры, чтоб ей… хорошо жилось. Вот же угораздило на свою голову с ней столкнуться!

Он с досадой вспоминал, как Петька первые дни после общения с девушкой все просился к Мире в гости или хотя бы позвонить, а когда ему объясняли, что тетя Мира занята, она работает, он настаивал:

– Тогда пусть приедет к нам или пошли к ней в театр, кукол смотреть.

И ему снова объясняли про занятость чужой тети и про то, что у нее свои дела и ей не до мальчика Пети. А он расстраивался и не верил им всем.

«Правильно делал, что не верил, – подумал Барташов. – Вон она как в лице переменилась, ей аж плохо стало, когда я про Петьку у матери ей сказал. Есть ей до него дело. Непонятно только, с каких петухов и какое».

Размышляя, он постарался точно, в деталях воспроизвести в памяти, как сын отреагировал, когда ему сообщили, что он будет жить с мамой, и как это происходило.

А происходило это в присутствии Элки и ее мужа.

– Петенька, – протягивала она к сыну руки. – Поживешь со мной и дядей Бернардом. Я так по тебе соскучилась.

– А с папой и бабушкой? – не спешил ребенок в ее распахнутые объятия и смотрел вопросительно на отца.

– А с папой и бабушкой вы будете видеться по выходным. Мы же никуда не уезжаем и будем жить в Москве. А еще к нам приедет бабушка Лиза, – порадовала она сына грядущей встречей со второй бабушкой, ее мамой.

– Ну что ты, Петюша? – подбадривал его Андрей. – Вы с мамой давно не виделись, она по тебе соскучилась.

– А можно с тобой? – спрашивал малыш и заглядывал просяще отцу в глаза.

– Ты же знаешь, у папы много работы, – ответила вместо него Элла. – А все вместе мы не можем жить.

– А с бабушкой? – не отлипал ребенок от отцовской ноги, на которую навалился всем тельцем.

– И с бабушкой вместе не получится, – начинала нервничать Элка.

Кое-как Петьку уговорили, дядя Бернард пролепетал там что-то ободряющее на французском, поулыбался, погладил пасынка по головке и протянул ребенку подарок. А Барташов тогда отнес нежелание Петьки идти к матери на счет того, что они давно не виделись и он попросту отвык от нее.

Вообще-то рано делать выводы, может, так оно все и есть на самом деле, и Петруша на самом деле отвык от матери за долгую разлуку, мало ли что там эта странная Мира наговорила.

Он вызвал такси и прямо из аэропорта поехал по адресу квартиры, которую снимала Элка с мужем.

В просторном и светлом подъезде работало две видеокамеры и сидела зоркая консьержка. Андрея она хорошо помнила, он лично привез сюда Петю, тогда они еще поздоровались с консьержкой, и Барташов представился ей и представил сына, объяснив обстоятельства.

Женщина ему приветливо поулыбалась, проинформировав:

– Дома. Они все дома. – И поинтересовалась: – Сообщить о вашем приходе?

– Нет-нет, – поспешил отказаться от услуги Андрей. – Я сюрпризом.

Он поднял руку, чтобы позвонить в дверь, и вдруг услышал громкий, отчитывающий, недовольный крик Эллы:

– Сколько можно повторять, чтобы ты не разбрасывал игрушки?! Это так трудно запомнить?! Что ты на меня смотришь, бестолочь?! Складывай давай в коробку! Да не в эту! – вдруг закричала она еще громче. – В ту, что в твоей комнате!!

У Барташова что-то там переключилось в голове и побелела картинка перед глазами, он утопил кнопку дверного звонка и не отпускал, сжимая зубы до хруста желваков на скулах, пока ему не открыли.

– Ты что, с ума сошел? – распахнув дверь, отчитала его Элка. – Что ты звонишь так?

Он шагнул через порог, ничего не говоря, сдвинул ее с дороги с максимальной осторожностью, тщательно контролируя свои движения, чтобы не отшвырнуть ее подальше, и прошагал в гостиную-студию, совмещенную с кухней.

На полу, на большом ковре сидел Петька и копошился с игрушками, стараясь ухватить в руки сразу несколько, чтобы унести, но у него не очень-то получалось, и то одна, то другая все выпадали на ковер.

– Петя, – осипшим горлом позвал сына Андрей.

Малыш вскинул голову, глазки его расширились от неожиданной радости, и в них отразилось такое, что Барташов подумал, что у него сейчас остановится сердце – с радостью и надеждой смотрел на него его сын.