Сердце Поэта - [5]

Когда вертолёты приземлились в гостинице, Агнесса не двинулась с места: она сидела, не шевелясь, подле Поэта. Менеджер мялся возле них.

— От переохлаждения, — бормотал он, желая хоть что-то сказать. — Ведь он шёл в такой жуткий мороз… даже без куртки…

— Скажите честно, — Агнесса взглянула ему в глаза, — ему пришлось вас уговаривать?

Мужчина, вздохнув, кивнул:

— Да. У нас телефоны не работали… Мы хотели дождаться рассвета… И тогда он произнёс речь, — он задумался, припоминая что-то. — Такую речь…

Агнесса опустила голову:

— Он умер потому, — прошептала она, — что сердце его остыло. Он растратил последний жар на вас. На ваше убеждение. Он знал, на что идёт. Он спас нас… и ушёл… Ушёл…

Агнесса долго глядела сухими глазами куда-то вдаль — а менеджер изумлённо смотрел на спокойное лицо Поэта и думал над её словами, думал… и так и не понял.

„Холодно было. Вот и всё“, — подумал он. Встал и вышел из вертолёта.

Старуха смолкла.

— Агнесса умерла от разрыва сердца, — наконец сухо произнесла она. — Спустя две недели. Спасённые Поэтом люди даже не вспомнили о нём. Все забыли Поэта, и никто не приезжает сюда, на его могилу… Вот и всё.

— А что было с Дочкой? — Тихо спросил я.

— Её удочерила тётя, — старая сказочница смотрела куда-то в окна родного дома. — Но, окончив в том же году школу, она навсегда уехала из Норвегии в Россию.

Я долго молчал.

— Я ни разу не встречал таких людей, — потом сказал я тихо. — Наверное, это всё-таки возможно… для тех, у кого по настоящему горячее сердце. Только это грустная история. Очень грустная.

— Что же в ней грустного? Это жизнь, милый.

Я оторопел.

— Мне жаль Поэта, — произнёс я растерянно, пытаясь объяснить.

— Жаль… всем жаль. И мне жаль. И всем, кто слышал эту историю, тоже жаль, — старушка помолчала — и воскликнула с горечью, — а как можно его не жалеть? Ты уж объясни мне, милый, откуда такие сухари на свете берутся. Такие, как его дочка. Забыла отца, мать и даже не приезжает. Если ты её случайно встретишь, передай, что хватит жить сомнамбулой, плыть по течению жизни и лить слёзы в подушку. Надо взглянуть правде в глаза и приехать. И тогда она получит долгожданное прощение.

Старуха не на шутку рассердилась, вскочила и поковыляла к дому. Дверь за ней захлопнулась, и я остался в одиночестве.

Я бросил последний взгляд на старенький домик и пошёл прочь».

* * *

— Ребята, урок окончен. Загривкин!

Боря тряхнул головой, стряхивая наваждение. Почти весь урок он сидел и перечитывал своё сочинение. Чернильные строчки во многих местах расплылись, точно были размыты водой. Или… точно над ними кто-то плакал?..

— Да, Нина Эдвардовна? — с волнением произнёс Боря, глядя на учительницу.

Та, чуть улыбаясь, смотрела на него своими глубокими синими глазами.

— Останься, — тихо попросила она.

Борин сосед по парте показал ему язык и выскочил из класса.

— Скажи мне, — произнесла Нина, когда они остались одни, — почему ты выбрал именно эту тему для сочинения? Ведь это просто встреча со старухой, может, сумасшедшей. И просто сказка.

— Не знаю, — Боря растерялся. — Просто… мне показалось, что этот разговор был очень важным.

Нина молчала.

— У меня в душе словно что-то изменилось после него, — продолжал Боря, всё больше воодушевляясь. — Словно открылась какая-то дверь. Как будто бы… глаза перестали смотреть сквозь розовые очки. И увидели, что мир не такой уж чудесный. Но всё равно я уверен: жизнь прекрасна. И эту жизнь надо ценить.

— Но ведь Поэт погиб! Погиб напрасно. Он пожертвовал собой ради своей семьи — Агнесса погибла, а дочь забыла его, — Нина сглотнула. — Он спас жизни многих людей, и они даже не вспомнили про него…

— Он погиб, но совсем не напрасно. Ведь спасённые им люди продолжают жить, и я уверен, что Поэт тоже живёт. Живёт в их сердцах. Агнесса умерла, но, думаю, она встретилась с мужем и обрела покой. А Дочка… Я не думаю, что она забыла о Поэте. Просто… может, боится осознать до конца мысль, что её папа погиб, и поэтому уехала подальше… подальше от тех мест, где всё напоминало бы ей об отце. А рано или поздно она поймёт, что не надо убегать от судьбы, и обязательно вернётся. Она приедет, я уверен.

Боря перевёл дыхание и замолчал.

— А ты мудр не по годам, мальчик мой, — задумчиво молвила Нина. — Мне бы быть такой… в твои годы.

Нина вспомнила что-то, и печаль отразилась в её глазах.

Некоторое время оба молчали.

— Я хотела попрощаться с тобой, — неожиданно произнесла учительница, заставив Борю удивлённо вскинуть голову. — И сказать спасибо.

— За что?

— За всё, — Нина странно взглянула на него. — Но больше всего, хотя ты и не поймёшь… за то, что описал именно это.

Борин взгляд стал ещё удивлённее.

— Нина Эдвардовна, вы уезжаете куда-то? — нерешительно спросил он.

— Да. В Норвегию, на родину. На родину… — Нина отвернулась, подошла к окну и прислушалась. Раздался отдалённый раскат грома. На город быстро наползала чёрная туча. — Не знаю, вернусь ли я обратно. У меня много дел. Надо разобраться с папиным наследием, дописать его неоконченный роман… Да и со своими рассказами разобраться не мешало бы…

Нина вспомнила, как давным-давно они с отцом попали под ливень. Дело было весной. Нина, — ей тогда было тринадцать, — и Эдвард уже возвращались домой с прогулки, как их неожиданно настигла иссиня-чёрная туча с грязно-жёлтым брюхом. Дождь полил, как из ведра. Но вместо того, чтобы бежать домой, они засмеялись, запрокинули головы и смотрели вверх, на небо. И ловили ртом тяжёлые капли.