Сердце Пандоры - [18]

Но ничего не получается. Я ковыряюсь в голове, искренне надеясь отыскать правильные слова, которые снизят градус напряжения, но все попытки в итоге сводятся к тому, что я рада его видеть, хоть он и наговорил гадостей одним махом за все семь месяцев разлуки.

— У тебя серьезно с этим «красавчиком»?

Он понижает голос, но не особо старается, и я опасливо смотрю на стоящую неподалеку группу женщин, которые вполне могли нас слышать. К счастью, они увлечены обсуждением проблем современной детской медицины.

— Я замужем, Глеб.

— Я тоже был женат, теперь, — он разводит руками, — свободен.

— Рада за тебя, надеюсь, ты приобрел полезный жизненный опыт и во второй раз все сложится идеально. — Я понимаю, что говорю заштампованную чушь, что-то, что годится для страниц женского романа, а не для этой встречи.

Глеб перестает красоваться, улыбка постепенно сходит на нет. Кажется, он тоже не очень понимает, как строить дальнейший разговор, и эта неловкость душит, но ни у одного из нас не хватает силы воли закончить. Так и сидим за столом, как два барана, и просто таращится друг на друга. Я почему-то вспоминаю, как он впервые меня поцеловал: Глеб подвез меня до дома, вышел довести до двери, и пока я рылась в сумочке в поисках ключей, вдруг обнял и потянул на себя. «Что ты такая копуша», — помню его тихий соблазнительный голос, и невольно понимаю: теперь все это больше похоже на выдумку, если бы не взгляд Глеба, намертво приклеенный к моему рту, как будто именно сейчас он тоже вспоминает и тот вечер, и тот поцелуй.

— Хочу тебя увидеть, Полина, — говорит он, сглатывая.

— Ты и так меня видишь. — Я понимаю, о чем он, но буду до последнего корчить дуру, потому что только так, стегая саму себя, смогу не забыться.

— Не в этом курятнике, Пчелка. Не когда рядом будет твой «красавчик».

— Обязательно называть Адама так? — почему-то злюсь я.

— Адам? — Глеб икает ироничным смешком и тут же перестает улыбаться, глядя куда-то поверх моего плеча.

Я понимаю, что Адам стоит там, по запаху, который окутывает безопасным уютом. Сразу хочется перестать ежиться от выдуманного озноба.

— Можем ехать, Полина, — говорит Адам, и я вижу его протянутую раскрытую ладонь.

Поднимаюсь, Глеб — следом и, старательно корча славного парня, вдруг протягивает Адаму пятерню для рукопожатия.

— Глеб Андреев, старый приятель Полины.

Адам приобнимет меня за талию, и я чувствую его твердые пальцы на бедре. Он держит не так, как раньше, сейчас это почти болезненная хватка, скоба на теле, которой Адам тянет меня к себе. Глеб так и стоит с протянутой ладонью, хотя мы трое знаем: мой муж не будет ее пожимать. Наверное, потому, что Адам может себе позволить вытирать ноги о приличия, даже если это выглядит странно и грубо.

Почему-то я только сейчас замечаю, что Глеб намного ниже его ростом. Да, рядом с Адамом и его ста девяноста сантиметрами многие мужчины задирают головы, но я всегда видела Глеба этаким великаном и силачом, который запросто раскидает толпу. А сейчас он просто обычный среднестатистический мужчина своих лет: невысокий, довольно щуплый и, как большинство, вынужден смотреть на Адама снизу-вверх.

— Была рада увидеться, Глеб, — говорю напоследок и позволяю Адаму меня увести.

Уже в машине, с облегчением забираясь на сиденье с ногами, позволяю себе реплику:

— Это было грубо.

— Что именно? Не пожать руку твоему любовнику?

— Он не мой… — Я глотаю готовую вот-вот прорваться обиду, беру себя в руки, вспоминая, что у нас договор, который регулирует все стороны наших отношений, и все, что мне нужно, я уже слышала от самого Адама, нужно лишь собраться с силами и повторить в правильной тональности. — Мы не обсуждаем наши личные отношения. Я не лезу к тебе, ты не лезешь ко мне. И я помню, что мне запрещено даже смотреть на других мужчин, пока я ношу ребенка. Не поверишь, но мне и не хочется на них смотреть!

— Смени тон, — холодно приказывает Адам.

Какая-то часть меня согласна с ним, но это все равно уже не отстрочит взрыв.

Глава одиннадцатая: Адам

Отчитывать меня за то, что не стал «ручкаться» с ее шнурком — это как раз тот пример женской логики, которую даже не нужно пытаться анализировать. Максимум — принять как факт, что где-то в голове Полины случился сбой, из-за которого она потеряла свою блестящую способность мыслить рационально. Надеюсь, лишь на время.

Они выглядели как классическая парочка из романтической фотоссесии женского журнала. Я испытал почти садистское удовольствие, вторгаясь в эту идиллию. Правда, до сих пор думаю, что нужно было пожать коротышке руку исключительно с целью вырвать ее на хрен. Терпеть не могу таких людей. У этого горе-певца на лбу написано, что он стандартный приспособленец: немного таланта плюс смазливая внешность — и он разводит на деньги всех недолюбленных дам. Про его трофеи я наслышан с тех пор, как Ира рассказала, что ее сестра встречается с эстрадным идолом. Не знаю, почему запомнил его имя, с тех пор непроизвольно стал отмечать все, где оно так или иначе мелькало.

— Глеб не мой любовник, — заводится Полина. Попытка ее успокоить с треском проваливается. — Я ни с кем не была, кроме тебя в тот день, ясно тебе? Я не шляюсь по ночам по чужим койкам, мне вся эта ерунда даром не нужна! Не все люди живут на одних только инстинктах, не всем остро чешется спариваться во имя удовлетворения первобытных потребностей. Не суди всех по себе, Адам, потому что если ты трахаешь мою сестру, это не делает меня автоматически шлюхой, которая рада беременной прыгнуть под другого мужика!