— Ты и правда дурак, Заваль, — хладнокровный, невыносимый дурак. Беврон — мой избранник, и малыш Аукиль появился потому, что мы желали его. Он — выражение нашей любви друг к другу, а этот бездушный холодный каменный гроб, может, и подходит для вас с Мириалем, но для зачатия детей не годится.
При этих ее словах иерарх ощутил укол зависти, но легко справился с ней. Что за чушь, сказал он себе. Гиларра тебе сестра. Разумеется, мы разыгрываем Великое Соитие каждое зимнее солнцестояние, дабы Мириаль не оставлял Каллисиору своими дарами, но это всего лишь ритуал, когда говорится и делается то, что должно. Не больше. «Мне не нужен никто, — думал он. — Святой, всемогущий Мириаль — единственная духовная привязанность любого иерарха. Но почему же, когда я принес такую жертву, Мириаль отвернулся от меня?»
Заваль с усилием вырвался из темной бездны своих дум. Он вовсе не хотел ссориться с Гиларрой, но был совершенно не согласен с ее желанием жить вне храма. Надо было менять тему.
— Так что у тебя за новости? — поинтересовался он.
— Что? Мои новости? Какое это имеет значение — после того, что ты мне сказал?
— Рассказывай, — потребовал Заваль. — Я пока еще иерарх — по крайней мере до завтра.
— Как пожелаешь. — Гиларра пожала плечами. — Знаешь, чем сейчас забиты головы черни? — Пожав плечами, она выразила свое отношение к невеждам, что живут за пределами ее мира — города. — От врат Пределов только что доставили весть. Какие-то суеверные дурни — торговцы или что-то вроде того — нашли на Змеином Перевале неведомую тварь. Бог знает, что это, — она улыбнулась Завалю, — но они решили, что это дракон. Дракон, представляешь? Как бы там ни было, они сочли, что разбираться с этой мифической животиной должны мы, и прислали нам сию радостную весть. Что ты собираешься делать? Хочешь, я дам им золота или еще чего-нибудь и ушлю прочь?
У Завали перехватило дыхание. Дракон? Неужто Мириаль в конце концов послал ему чудо? Волшебный зверь, прямиком из легенд, будет достойной жертвой разгневанному Богу, куда лучшей, чем падший иерарх. Заваль постарался, чтобы голос его звучал решительно, хотя и понимал в глубине души, что хватается за соломинку.
— Едем, Гиларра. Надо разобраться в этом деле.
— Что?! — Суффраган была потрясена до глубины души. — Ты всерьез намерен тащиться до Змеиного Перевала по одному только слову каких-то суеверных болванов, нашедших скорее всего древесный ствол? Заваль, ты что — свихнулся?
— Разве надежда запретна? — тихо проговорил Заваль. Повернувшись, чтобы выйти из башни, он чувствовал, как Гиларра в смятении качает головой. Но в конце концов она последовала за ним.
Глава 7. БЕЗДОМНЫЕ И БЕСПРАВНЫЕ
— То есть как это — убираться вон? — воскликнула Виора. — Это наш дом! Вы не имеете права выгонять нас!
— А ты подумай хорошенько, хозяюшка. — Один из громил, огромный, как медведь, угрожающе перешагнул порог, для убедительности постукивая по ладони увесистой дубинкой. — Этот дом принадлежит леди Серимее — как, впрочем, и все окрестные дома. Все вы, ничтожная шваль, почти год как не платите арендной платы, вот леди Серима и хочет, чтобы вы убрались вон.
— Но послушайте… — Виора понимала, что просить бесполезно, однако пыталась оттянуть неизбежное. — На самом деле этот дом не наш — мы с мужем только поселились здесь на время у нашей дочери и ее мужа. Вы бы подождали, пока дочкин муж вернется — ведь по правде-то хозяин здесь он…
Второй громила — с выбитыми зубами и бесформенной, покрытой шрамами физиономией заядлого кулачного бойца — вполголоса выругался.
— Никакого соображения у этих окраинных голодранцев! Настоящая хозяйка здесь — леди Серима, и она желает, чтоб вы, вонючие недоумки, убрались отсюда к чертовой матери!
— Да что же с нами станется? — взмолилась Виора. — Не виноваты же мы, что в городе голод! Людям и есть-то нечего, не то что платить за жилье! Да ведь половина народу, что живет на этом подворье, уже мается легочной лихорадкой от вечного голода и холода! Ежели вы их выгоните на улицу, под дождь, они и до утра не доживут!
И зачем только я трачу слова попусту, с отчаянием подумала она. Виора отлично знала, что никакие мольбы не смягчат наемников Серимы, которых все жильцы ее доходных домов называли попросту «Серимины громилы». В эти дни все купцы
Каллисиоры — то есть все те, кто мог себе это позволить, — обзаводились такими вот наемными шайками, чтобы защищать свои интересы за счет беззащитных и бесправных бедняков.
И все же Виора не могла покорно, без единого слова подчиниться жестокому приказу этих ублюдков, хотя хорошо понимала, что умолять их выйдет куда безопасней, чем проклинать. Снаружи, на улице уже царила суматоха — это другие громилы врывались в жалкие домишки окраинного Козьего Подворья. Виора вспомнила своих соседей — пожилых вдов Лею и Кеду, которые жили в одном доме и делали свечи, чтобы хоть как-то прокормиться; Леваля-золотаря, его жену Таллу и целый выводок их детишек, мал мала меньше; лудильщика Собела, который исправно содержал злонравную и раздражительную мать своей покойной жены — веселой и хорошенькой глупышки, умершей родами два месяца назад…
