Сердце матери - [33]

Больше всего обидно за Олю. Вот она сидит и в отчаянии накручивает черный локон косы на палец. Кто еще может так трудиться, как она? Оля не работает только тогда, когда спит. Ей все под силу. В пятнадцать лет окончила гимназию с золотой медалью. «Наша краса и гордость», — твердили преподавательницы. А что же дальше? Талантлива, но… девушка. Трудолюбива, как пчела, но… не мужчина.

Год назад царское правительство закрыло все женские высшие учебные заведения в России. «Ни к чему женщине образование», — решили тупые царские слуги.

— Быть образованной женщиной в самодержавной России считается преступлением, — негодовал Володя. — Софья Ковалевская вынуждена бежать из России только потому, что талантлива. Любая знахарка у нас более почитаема, чем высокообразованная женщина.

— А в Швеции Ковалевская ведет кафедру механики в университете! — добавила Аня. — Может быть, нашей Оленьке поехать учиться в Стокгольм?

Мария Александровна тяжело вздохнула:

— Как Олюшка в шестнадцать лет поедет одна в Швецию?

И для учебы за границей нужны деньги, и не малые. А где их взять? На мамину пенсию живут шестеро. Маняше и Мите здесь, в Кокушкине, учиться негде, надо ехать в Казань, но Ане и Володе не разрешают там жить. И вот все шестеро сидят в маленьком холодном флигеле, занесенном сугробами. Аня и Володя взялись обучать младших.

Оля горячо обняла мать:

— Не горюй, мамочка. Я поеду в Казань, найду себе уроки, заработаю много-много денег и отправлюсь учиться за границу.

И, как ни грустно было, все рассмеялись этой наивной мечте.

— Мы что-нибудь придумаем, все уладится, все будет хорошо! — старалась успокоить мать своих детей, а сама уж и не знала, что ей предпринять.

Володя шагал по комнате, поглядывая на мать и сестер, думал об их судьбе. Три талантливые женщины! А сколько на Руси загублено женских талантов!

Оля села писать письмо своей подружке Саше Щербо в Симбирск.

Дорогая Саша! Поздравляю с Новым годом…

Она смотрит в залепленное снегом окно, кутается зябко в платок, вспоминает, как они с подругой мечтали о необыкновенно красивой и полезной жизни, которая их ждет по окончании гимназии. Детские мечты!

Я, собственно, не признаю праздника Нового года, — пишет Оля, — он никому ничего не дает, кроме признаков. Вот если бы с него можно было начать новую жизнь, бросить все старое, бесполезное, дурное, тогда бы это был праздник, а то знаешь, что впереди ждет тебя все то же, такая же скучная и бесполезная жизнь, так чему же радоваться…

— Оленька, пойдем на лыжах пройдемся, хватит тебе писать, — предложил Володя.

Брат с сестрой пробежались на лыжах по парку. За калиткой в холодных лучах зимнего солнца сверкали поля, покрытые снежным настом. Лыжи сами несли вперед к чернеющей кромке леса. Володя прокладывал лыжню. Оля легко скользила за ним.

Миновали деревню Кокушкино. Убогие избы закопались по окна в сугробы, нахлобучили белые шапки снега. Из труб столбом валил желтоватый дым: избы топили соломой и навозом. Одинокие ветлы уныло раскачивали голыми ветвями, щетинилось сухое жнивье из-под снега.

Володя поджидал Олю у опушки. Воткнув палки в снег, он смотрел на избы, в которых притаилась невеселая жизнь.

Оля подбежала к брату, запыхавшись, затормозила и, все еще углубленная в свои мысли, стала чертить палкой по снегу. Потом взглянула прищуренными глазами на большое красноватое солнце, клонившееся к западу.

— Вот мы вместе с Землей завершаем очередной путь вокруг Солнца, — сказала она задумчиво, — и, глупые, надеемся, что следующий круг принесет нам счастье. Земля крутится, крутится вокруг Солнца, как клубок, а счастья людям нет.

Володя молчал.

— Скажи, Володя, — повернула она лицо к брату, — будет ли настоящий Новый год, такой праздничный день, с которого у людей начиналось бы счастье, когда все беды останутся позади?

— Должен быть, — ответил Володя. — Я сам после смерти Саши не перестаю думать над этим, и кажется… кажется…

— Ты что-то знаешь? — схватила Оля за рукав брата. — Скажи!

— Нет, еще не совсем знаю… Но я привез из Казани книги Карла Маркса, удивительные книги! В них с математической точностью доказывается, что человечество найдет себе путь к счастью.

— А кто этот Карл Маркс?

— Великий ученый. Он умер пять лет назад, но жив его друг Фридрих Энгельс, который работал вместе с ним. Осталось его учение. Я пока прочитал только одну книгу — «Коммунистический Манифест» и читаю вторую — «Капитал». А написано им очень много.

— Давай изучать вместе! — горячо воскликнула Оля.

— Только изучать мало. Будем знать ты да я, а что мы вдвоем можем сделать? Карл Маркс учит, что самый передовой класс человечества — пролетариат. Но нужно, чтобы рабочие поняли свою силу, объединились, и тогда они смогут сокрушить старый мир. «Коммунистический Манифест» завершается словами: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Ах, как много надо знать и уметь, чтобы применить это учение в жизни! — вздохнул Володя.

— Ты мне дашь эту книгу?

— Да, только… — Володя приложил палец к губам. — Эти книги запрещенные. В Казани есть кружки, где их читают, обсуждают. Хорошо бы перебраться в Казань… — Володя помрачнел. — Но это невозможно.