Сердце матери - [28]

Видя, в каком я состоянии, Жиль сдержался, но я прекрасно понимала, что он полон надежд. Он ушел, так ничего мне и не ответив. Я сходила с ума от волнения. Перед этим, в воскресенье, мы устроили настоящий праздник в Бромее, на который пригласили около сорока человек, чтобы представить чету Пинье своим знакомым. Жиль, как обычно, ничего не делал, ограничившись тем, что принял всех у себя, но он добровольно пошел на это, никто его не заставлял. Почему же он вдруг так резко изменил свое решение? Пройдя такой путь, я боялась, как бы он все не испортил. К тому же я чувствовала, что он в растерянности, поскольку мы оба прекрасно знали, что он не способен позаботиться о детях. Они были бы несчастливы, если бы остались с отцом. Его следовало любым способом образумить! В тот же вечер Роже, муж Сесилии, позвонил ему и попытался разрядить обстановку. Десятью годами раньше он тоже потерял жену вследствие рака и остался один с тремя детьми. Но Жиль слишком нервничал, чтобы выслушать его. Роже предпочел дождаться следующего дня и еще раз попытать счастья. В воскресенье он отправился в Бромей в сопровождении Карима. Я надеялась, что Роже объяснит Жилю, что именно подразумевает опека, все ее преимущества и проблемы. Конечно, он получит право на финансовую поддержку и, несомненно, помощь по дому, но это было далеко не все, что нужно детям, особенно в сельской местности. Их нужно будет водить в школу, в различные секции, к врачу в случае болезни. Их нужно будет кормить, одевать, а Марго еще и менять подгузники… Роже и Карим рассказали все Жилю очень подробно. Похоже, он думал, что потеряет детей, что перестанет быть их отцом, что никогда больше их не увидит. Убедившись, что это не так, он успокоился. Успокоилась немного и я.

В понедельник перед встречей Жиль зашел к нам. Нужно было только видеть, как он был одет! На нем были ужасные серые брюки, голубой свитер весь в дырках и красная рабочая куртка. Как он решился появиться в таком виде на встрече, где должны были обсуждать будущее наших детей?! Я не знаю, что именно Жиль говорил там, но предполагаю, что он был честен и сказал то же, что и мне:

— Я все обдумал. В данной ситуации я не могу взять на себя воспитание четырех детей.

Сотрудники Организации по защите прав матери и ребенка, со своей стороны, заверили Жиля в том, что, подписав контракт, он не отказывается от своих отцовских прав и что его мнение будет учтено при решении всех важных вопросов касательно жизни детей. Это убедило его в правильности принятого решения. Хотя выбора у него не было: несколько дней спустя мадам Пойак, уполномоченная Организации, призналась мне, что, оценив его внешний вид, сразу же составила себе мнение и об этом мужчине, и его возможности позаботиться о детях.

В пятницу, 28 ноября, то есть три дня спустя после публикации статьи в «Liberation», мне позвонила ликующая Валери:

— Есть, Мари-Лора! Я его получила!

— Правда?

— Да, я только что получила заказное письмо: нам дают право на размещение четвертого ребенка.

— Отлично!

Это была хоть и небольшая, но победа. Ничего еще не было подписано, но я увидела, что мое дело продвигается. Оставалось добиться, чтобы Пинье были назначены приемными родителями моих детей, а потом подписать контракт. Я не могла успокоиться, не получив официальную бумагу, поэтому продолжала беседы с журналистами и, к неудовольствию господина мэра, провела все запланированные встречи. К настоящему времени все газеты, к которым я апеллировала, дали ответ, и мне предстояло перейти в нападение. Но это было не главное. Я поняла, что получила возможность привлечь внимание к подобным ситуациям, поскольку очевидно, что я не единственная, кто столкнулся с такой же проблемой. Есть множество родителей, которые знают, что скоро умрут и что их детям придется расти с другими людьми. Я не понимаю, почему закон не предвидел подобные случаи, почему родители не могут сами выбрать людей, которым предстоит заменить их. Неужели те, кто хочет высказать свое мнение, должны пройти через все то, что и я? Когда в Организации по защите прав матери и ребенка сказали «нет» и я увидела, как передо мной закрываются двери, я решила вышибить их, так как считала, что поступаю правильно по отношению к своим детям. Я еще не умерла, я могла действовать! Пока есть жизнь, есть и надежда, не так ли? И я хочу сказать всем, что нельзя опускать руки, нужно продолжать борьбу. Я надеюсь, что после всей этой шумихи правила размещения детей изменятся. Ведь это ненормально — бороться в такой момент: мать или отец, которые вскоре умрут, должны провести оставшееся время с детьми, а не тратить силы на противостояние с законом. Что касается меня, то я хотела лишь одного: чтобы вопрос о размещении моих детей был наконец улажен и я могла воспользоваться тем временем, которое у меня оставалось.

Не стоит думать, что я получала удовольствие от всей этой шумихи. Однако были и забавные моменты: не каждый день толпа журналистов ходит за вами по пятам с видеокамерами! Я никогда не думала, что однажды попаду на телевидение…

В некотором смысле подобная пропаганда была довольно престижной. Я всего лишь простая гражданка, заурядный человек, а незнакомые люди заинтересовались мною, оказали поддержку. Как будто мне поручили выполнить некую миссию…