Сердце Льва - [63]

–

Ольга задумалась. – С чего это я? А! Да! Он не лжёт. Это хорошо. Клёво. Но, тогда и мне нельзя врать. А это, извините меня, – не клёво, потому что тогда пропадает интрига жизни. При нём ведь даже спрятать ничего нельзя! Не личная жизнь, а витрина. Не пойдёть, батенька! Мы москвички! Нам пристало флиртовать, блистать и. жаль, но это факт – врать. Всегда и везде – врать.

С этой мыслью она приняла душ, совершила все тайные женские обряды и, сбросив халатик, нырнула под одеяло. Ольга растянулась в постели, почувствовала негу, на секунду задержала дыхание, наслаждаясь внезапным ощущением покоя и защищённости, потянулась, зевнула и, свернувшись

клубочком, положила ладошку под щёчку, как учила засыпать мама.

–

Врать! – повторила она последнюю мысль. – Врать, что без ума от него. Врать, что он сильный, надёжный. Врать, что с ним спокойно, безопасно. Врать, изображая страсть, чтобы почувствовать себя счастливой женщиной. А кончается эта страсть чаще всего головной болью… У-у-у-у! – взвыла женщина и зарыла своё лицо в подушку.

Теперь Ольге Павловне Нечаевой как ведущей сотруднице основного идеологического отдела «рупора партии» приходилось ежедневно присутствовать на редакционных «летучках». А это обязывает. Приходится с утра надевать строгое платье или костюм. Носить аккуратную причёску и деловое серьёзное выражение лица. Приходится регулярно просматривать «Вести» и слушать «Последние известия», штудировать утренние и вечерние газеты. Иметь своё мнение

–

необязательно, а знать, что «есть мнение», и как оно звучит,

–

стало жизненной необходимостью. А как иначе? Иначе тебя не поймут! А это чревато.

Сегодня очередное, судьбоносное для всей страны, собрание: надо наметить материалы, очертить тематику и характер их подачи с тем, чтобы читатель проникся главной идеей: «Партия своевременно берёт курс на ускорение». Эта гениальная мысль должна пройти на текущей неделе «красной нитью» по всем материалам газеты. Сплести эту «красную нить», сделать её привлекательной для читателя – сложнейшая задача в условиях срывающейся на крик, впервые появившейся на просторах Великой Родины – «гласности».

Ольга много раз была участницей молодёжных посиделок на кухнях старых друзей, у костра на привале или на бардовском фестивале. Ложь, которая сегодня её поразила, не раз становилась темой таких встреч. Но почему-то именно сейчас её вдруг замутило от казалось бы привычной лжи. Лгало всё! Каждое слово, каждый жест, мимика, звук голоса, последовательность слов и знаков препинания. А когда она представила, что вне этой лжи ничего нет, когда до неё дошло, что всё её окружение, всё, что ей дорого, к чему она привыкла и без чего себя не представляет, – ложь, у неё закружилась голова. Ольга положила локти на край стола, опустила голову и обхватила её руками.

–

А если убрать всю эту ложь, – подумала партийный

агитатор, собирая всё своё революционное мужество, чтобы не потерять сознание, – что останется?

Одарённая прекрасным воображением, воспитанная в семье талантливого писателя и пианистки, Ольга представила эту объёмную пустоту. Она представила её настолько реально, что даже стол, на который опирались её локти, – исчез. Чем дальше она проникала своим образным видением, тем больший объём пустоты сгущался вокруг неё. Ей захотелось кричать, но, привыкшая к логичным поступкам, она задала себе простой вопрос:

–

А чего кричать, если кругом пустота? Тебя ведь, по– настоящему, никто не услышит. Могут, конечно, сделать вид, что слышат, но это тоже ложь. Пустота не может слышать!

И вдруг, когда её взгляд проник через сотни километров, она увидела сидящего на пне у дороги Василя. Он смотрел ей в глаза и говорил так, что она чувствовала нежное дуновение тепла от каждого его слова:

–

Хочешь? В горы тебя увезу.

Хочешь? Небо подарю и грозу.

Хочешь? Сказки говорить научу.

Хочешь?!

–

Нет, не хочу! – заорала Ольга Павловна Нечаева и, опрокинув стул, натыкаясь на всё, что можно, рванула из кабинета главного редактора всесоюзной газеты «Правда».

ПРОЛИТА КРОВЬ

Сквозь плотно закрытые створки ушей «слуг народа», отгороженных и от страны, и от народа толстыми стенами Кремля, слышались лишь свои идейно-партийные песни. А в это время первые ласточки гласности уже собрались в такие стаи, что их чириканье могло оглушить даже глухого. Когда диссонанс этих двух хоров стал рушить мощные стены Лагеря Социализма, в Кремле решились приоткрыть форточки, в надежде понять мелодии ласточек гласности.

В редакции газеты «Правда» отдел пропаганды опустел в одночасье. Все сотрудники были срочно командированы в столицы союзных республик для «освещения положения дел на местах». Привычно собрав свой рюкзак, Ольга в течение четырёх часов покрыла расстояние от редакции

своей газеты до редакции «органа ЦК КП* Грузии» газеты «Заря Востока».

В конце рабочего дня эта редакция напоминала муравейник. Авторы публикуемых материалов носились с гранками полос от своих столов к ответственным дежурным; машинистки строчили всеми фалангами своих натруженных пальцев, корректоры вытирали вспотевшие очки, ответственный секретарь, держась обеими руками за голову, приводил в порядок макет номера. Все хотели быстрее попасть домой. И только Демиург Платонович, завотделом пропаганды, излучал саму любезность, радушие гостеприимного хозяина и галантность истинного джигита.