Сердце красавицы склонно к измене - [22]

— Генрих Августович, безвластие — это ведь самое страшное. Сейчас, после убийства, в коллективе поднимется мутная волна. Люди не знают, что будет завтра. Работа стопорится, уверен, что по новым проектам вообще ничего не делали. — Прервав внезапно свою пламенную речь, Конюков выслушал ответ Портняжного. При этом его лицо удивленно вытянулось. — Когда вы успели принять решение? Да, понятно, понял. Нет, у меня нет возражений. Если правление постановило. До свидания, Генрих Августович. Выздоравливайте.

Отложив сотовый, Конюков сквозь зубы процедил:

— Чудненько! Красота! — Посмотрел на меня и с обидой пояснил: — Представляете, Евгения Максимовна, нового председателя правления уже выбрали. Молниеносно, как по волшебству! И угадайте, кто! Конечно же, Вера Давыдовна! Мне Портняжный больше не доверяет.

Мысль, что Тыртышная стала его начальником, доставляла Конюкову чудовищные мучения. С жаром он рассказал мне, какая избранница Портняжного безынициативная, безвольная, неспособная мыслить масштабно. С ней банк точно пойдет ко дну. Я терпеливо выслушивала его нытье, а когда клиент решил перевести дух, сказала ободряюще:

— Андрей Кондратьевич, в назначении Тыртышной ведь есть и положительные моменты.

— Какие это положительные моменты? — спросил Конюков, прищурившись, точно подозревая меня в измене.

— Такие, что теперь убийца, по идее, должен будет охотиться за ней, — объяснила я свою позицию. — Если она так плоха, то со временем Портняжный поймет свою ошибку, а к тому времени убийцу схватят. Тыртышную снимут, а вас назначат.

— Ага, интересная теория, — похвалил Конюков с иронией, — есть только одна маленькая проблема. Заняв пост председателя, Тыртышная в первую очередь выживет меня, Портняжный ей препятствовать не станет из-за размолвки с Кравцовым. Понимаете, я со свистом вылечу с работы.

— Ну, не знаю тогда, поговорите с Портняжным, убедите его, что вы нужнее банку, чем Тыртышная, — пожала я плечами, наливая себе чаю. Что я могла ему еще предложить? Конюков скривился, словно съел клопа в малине. Идею убеждать Портняжного он назвал смешной.

Отрезав себе лимона, я бросила кружочек в чашку и предложила:

— Давайте я поговорю с Портняжным.

Конюков посмотрел на меня как на умалишенную.

— Вы? Да он с вами и разговаривать не станет. Что вы ему скажете? Или испытаете на нем химию, как хотели на Мясницком?

— Эх, Андрей Кондратьевич, не понимаю вашего скепсиса. — Я взяла свой сотовый, набрала номер Портняжного и, когда соединили, уверенно заговорила: — Генрих Августович, здравствуйте. Это Евгения Охотникова, телохранитель.

Голос Портняжного был неузнаваем — какой-то сипящий, словно надорванный от длительного крика.

— Что вы от меня хотите, Евгения Максимовна? — спросил он через силу. — Мне телохранитель не нужен.

— Помните, не так давно я охраняла Кравцова, директора молочного, и мы с вами встречались в кафе, — быстро проговорила я, не давая Портняжному положить трубку.

— А, это вы, — протянул он, и в словах послышался даже некий намек на радость, как от встречи с другом. — Вы тогда, Евгения Максимовна, классно все провернули. Спасли предприятие и устранили людей, жаждавших убрать моего родственничка и разрушить комбинат.

— В этот раз я хочу того же самого, — бодро подхватила я, — спасти ваш банк и сотрудников. Я работаю на Андрея Кондратьевича Конюкова, расследую весь этот ужас, что происходит. Мне надо с вами встретиться и безотлагательно обсудить некоторые вопросы, чтобы трагедия, произошедшая с Мясницким, не повторилась.

— Похвальное желание, — сдержанно согласился Портняжный, — однако по некоторым причинам, которые известны Конюкову, я, наверное, ваше предложение о встрече отклоню.

— Я знаю причины вашего отказа, но уверяю вас, Кравцов не причастен к вашим неприятностям, — продолжала я планомерно повышать давление. — Вам просто необходимо со мной встретиться. Я способна вам помочь, не предавая ваши тайны огласке. Ни к милиции, ни к налоговой я не имею никакого отношения. Работаю лишь на себя, зарабатываю деньги, абсолютно независима.

— А как же интересы клиента? — спросил Портняжный заинтересованно.

— Я обещала, что Андрей Кондратьевич останется в живых, и я сдержу свое слово, — ответила я, — остальное не мои проблемы. Мне главное, чтоб прекратились убийства и жизни моего клиента ничто не угрожало.

— Хорошо, я с вами встречусь, — произнес Портняжный со вздохом. — Как соберетесь, подъезжайте ко мне домой. Встретиться в другом месте я не смогу по состоянию здоровья.

— У вас дома, отлично, скоро буду, — пообещала я, отключила сотовый и испытующе посмотрела на клиента.

— Ладно, вы добились, что он с вами встретится, — признал Конюков мою победу, — только не обольщайтесь, что он потерпит критику в адрес своей кадровой политики. Никто не может ему указывать. Он такой человек.

— Поживем — увидим, — подморгнула я ему, отхлебнув большой глоток чая. Вскоре заявилась «суперженщина» — так я про себя окрестила жену клиента. С порога она стала сыпать упреками, что супруг мало ест, мало двигается и много времени проводит перед телевизором. На стол было выложено то, что она приготовила за утро, и тема разговора сменилась.