Сердце колдуньи - [6]

— Хм-м, — протянул Эдуард, ни на секунду не поверивший, что все было так просто. — Тогда ты не знал, кого спас.

И все же бросился в бой, хотя в жизни не видел до этого случая.

— Она и ее люди встретились мне на дороге, сир. У меня не было иного выбора.

Король рассмеялся и дружески ударил сэра Бишопа по широкому плечу, отчего тот слегка пошатнулся.

— Тебе, надеюсь, известно, что Филиппа оказалась чудесным результатом моих королевских привилегий, не так ли?

Похоже, сэр Бишоп не совсем понимал, что имеет в виду король.

— Под этим, — многозначительно прошептал ему Роберт Бернелл, — его величество подразумевает, что Филиппа — его побочная дочь.

— Да, сир, известно, — улыбнулся сэр Бишоп.

— Прекрасно, тогда ты также понимаешь, что, выручив ее, спас часть сущности своего короля.

— Вне всякого сомнения, дарованной самим Господом, сир.

Король смутно понял смысл шутки и решил, что, пожалуй, стоит развеселиться.

— Если гадаешь, собираюсь ли я даровать тебе руку одной из своих дражайших дочерей, которые являются моими законными отпрысками и, следовательно, принцессами королевства, в отличие от Филиппы, тоже принцессы, но принцессы моего сердца, тебе лучше сразу забыть об этом. Нет, сэр Бишоп, у меня приготовлена награда, куда более подходящая герою.

Поскольку старшей из законных дочерей короля было только семь лет, сэр Бишоп втайне искренне порадовался за себя. Ждать, пока маленькая девочка вырастет… нет, он не столь долготерпелив. Да, но о чем ведет речь его величество? Более подходящая награда?

Король замолчал, пережидая, пока слуга в алом с белым камзоле принесет ему кубок вина, после чего попробовал вино, сделал глоток и оценивающе причмокнул.

Честно говоря, сэр Бишоп втайне был уверен, что получить рыцарские шпоры из рук лорда Дьенуолда, мужа леди Филиппы, уже само по себе неоценимая награда, но у его отца не было глупых сыновей. И следовательно, не стоит отказываться от любого предложения его величества. В конце концов, он не только второй сын, но даже не третий: Из всех рожденных матерью детей выжило пятеро мальчишек, а Бишоп был четвертым. Ему и имя дали в знак того, что готовят служению Господу, но самая мысль об этом вызывала у него тошноту. Как большинство младших сыновей, он не имел ни денег, ни земель, но в отличие от братьев устал вести чужие войны, рисковать собственной шеей ради того, чтобы завладеть боевым конем или вооружением другого воина. Правда, за последние два года он накопил достаточно, чтобы обеспечить безбедное существование не только себе, но и своему небольшому отряду, состоявшему всего из одиннадцати человек… но все же что имел в виду король?

Сундук с золотом? Неплохо бы, особенно если сверху набросать драгоценных камней, привезенных из Святой земли. Но Бишоп сомневался, что король способен так расщедриться. Ни один монарх, которого он знал, не в силах добровольно расстаться с золотом. И когда король, отвлекшись от вина, вновь обратил на него свой взор, Бишоп с самым благочестивым видом, как истинный епископ или один из придворных, елейно объявил:

— Быть сэром Бишопом Литом — это уже достойная награда, ваше величество.

Правда, с тех пор как он получил разрешение прибавить слово «сэр» к своему имени, а также носить рыцарский сан, его небольшое состояние не увеличилось ни на медную монету. Особенного почтения других воинов это тоже не завоевало, зато позволило приобрести новых друзей в лице Филиппы и Дьенуолда де Фортенберри.

Король подумал, что этой учтивой речи стоило ожидать. Впрочем, он не возражал против лести и некоторого лизоблюдства. По крайней мере при этом подданные держат глаза скромно опущенными: неплохая вещь, когда на карту поставлена власть, а власть поставлена на карту всегда, везде и при любых обстоятельствах.

Дьенуолд объяснил королю, что Бишоп — умный молодой человек, всегда готовый повеселить товарищей, угодить тем, кто выше по рождению, и к тому же беззаветно храбр. Да, похоже, зять не ошибся. Он также добавил, что молодой человек благороден и голоден до почестей, славы и богатства — качества, которые обычно не сочетались. Но этот случай, очевидно, стал исключением. Пусть Дьенуолд ленив, беспечен и тщеславен, как петух, но людей видел насквозь. И как зять был безупречен, если не считать того, что получил прозвание Бича Корнуолла.

Кроме того, судя по словам Дьенуолда, сэр Бишоп был прекрасным воином, хитрым и коварным, доказавшим свою доблесть, когда сумел защитить Филиппу и продержаться до прибытия Дьенуолда и его людей, расправившихся с оставшимися головорезами.

Король покачал головой. Он защитил Филиппу? Представить невозможно, что его милая, добрая, стойкая, как дамасская сталь, дочь приняла чью-то защиту.

— Робби, я думаю, что мы наконец нашли человека, который сумеет разгадать тайну Пенуита, — объявил он, обращаясь к своему вечно занятому секретарю и канцлеру Англии Роберту Бернеллу.

Бишоп едва сдержал тяжкий вздох. Значит, золота не будет. Жаль…

«Пенуит? Что за Пенуит, черт побери? И что за тайна?» Бернелл долго думал, жуя кончик пера, пока не почернели губы. Наконец он кивнул:

— Трудно сказать, ваше величество. Может, чтобы избавиться от проклятия, требуется не просто обыкновенный рыцарь?