Сердце Дракона. Том 13 - [3]

Хотя, с другой стороны, кто в своем уме нападет на такую детину, у которой в плечах спрятался не один, а сразу два аршина.

Он, небось, мог раздавить спелый арбуз в своей лапище с той же легкостью, с которой обычный человек – крупный помидор.

— Он пришел к нам чуть больше пяти лет назад, — начал свой рассказ Жарг. — пыльный, уставший, видавший виды воин, у которого пол головы в седых волосах, все тело – в жутких шрамах, которые, порой, можно спутать с глубокими морщинами.

– И сколько же ему лет?

– Никто не знает, – пожал плечами Жарг. – мастер почти не выходит в свет. Он либо занимается с учениками в своей школе, либо уходит в леса. За все время, что я с ним работаю, услышал от него хорошо если сотню слов.

– Молчаливый воин в шрамах… – протянул Густав. – знаешь, я воевал на границе Красного Феникса с темными эльфами Загры. Так вот те, кто дезертировал из нашего строя, обычно тоже – имели славу молчунов.

– Не знаю, Серобородый, был ли когда-нибудь солдатом мастер, но… Он не кажется человеком, который хоть кому-то подставит свою спину, – тут Жарг словно вздрогнул и передернул плечами. – впрочем, он вообще порой им не кажется.

– Кем?

– Человеком, – пояснил кузнец. – но тебе лучше сперва самому увидеть, прежде чем задавать очередной вопрос. К тому же – мы уже пришли.

И действительно. Они стояли на границе бедняцких трущоб – нагромождения сараев, которые по недоразумению именовались домами. И на их границе высился явно самодельный забор. Огромные, заостренные сверху жерди были вонзены в землю и крепко опоясаны канапляными канатами.

– Боится воров? – Густав оценил остроту кольев.

– Кошек, – пояснил Жарг. – за мастером всюду следует белый котенок, и он очень плохо реагирует на бродячих котов и собак. Так что мастер построил этот забор, чтобы никто не пострадал.

– Кошек? Ну да… конечно… разумеется. Настоящих мечников ведь действительно заботит благополучие их котят.

– Ты можешь ерничать сколько угодно, Серобородый, но эта вывеска висела здесь пять лет и провисит столько, сколько того пожелает мастер.

Густав посмотрел на вишневую доску, где значился всего один иероглиф “Школа” и больше ничего.

За все десятилетия странствий, Густав сражался более чем с тремя сотнями мастеров различных стилей и течений. И те названия школ, которые они придумывали, порой граничили с безумием, но чаще выдавали в них стремящихся к славе зарвавшихся самонадеянных глупцов.

“Школа Меча, рассекающего небо”.

“Школа Копья, пронзившего солнце”.

“Школа Топора, демоно-борца”.

“Школа Меча, поющего в звездах”.

И тому подобные, крайне претенциозные названия. Но все их объединяло одно – Густав, разбив стили мастеров, после этого, по праву победителя, раскалывал доску с названием школы и забирал из неё одну щепку – в качестве трофеев.

И таких щепок у него имелся уже целый заплечный мешок.

Когда-нибудь, когда он достигнет ступени истинного адепта, то сложит из них костер и согреется в его жаре.

– Открыто? – второй раз за вечер удивился Густав.

Сперва необычное название, теперь открытые ворота.

– Школа мастера открыта для любого желающего, – пояснил Жарг. – я знаю, что чтобы попасть в остальные школы, надо проявить себя, но… мастер принимает к себе любого.

Густав едва слышно что-то промычал, а затем добавил.

– А как же коты?

– Я сказал, что белый котенок плохо на них реагируют, но не говорил, что они смеют к нему приближаться. Так что колья здесь поставлены не столько для спокойствия бродячего зверья.

Густав опять что-то прогудел.

Затем, отринув тень сомнения, он вошел внутрь. Что же, хотя бы внутри школа ничем не отличалась от сотен, виденных им прежде.

Довольно просторный двор, малую часть которого занимал цветущий сад, а большую – тренировочная площадка с разнообразными снарядами.

Несколько декоративных прудов с такой же декоративной рыбой, большое деревянное жилое здание, с общими комнатами учеников и отдельным крылом учителя. Ну и склад со всевозможным добром.

Учитывая поздний час, ученики спали.

Единственным, что выдавало в школе действующее, а не заброшенное заведение, стало присутствие того самого белого котенка. На его белоснежной шерстке Густав заметил несколько черных полос, а еще то, что, казалось, выглядело шрамами.

Хотя откуда могут быть шрамы у котенка, который игрался лапкой с рыбой в пруду. Проклятье, да этот пушистый мог уместиться на ладони ребенка!

И, тем не менее, что-то, при взгляде на него, дрогнуло в груди Густава.

Но мысли о странном зверьке покинули чертоги его разума стоило только чуткому слуху уловить первые музыкальные ноты.

В беседке в саду, под цветущей вишней и яблоней, сидел мужчина, чьи лучшие годы остались позади. Но, тем не менее, он еще сохранил свою былую силу и мощь.

Большого роста – почти такого же, как Жарг, он имел мощную комплекцию. Но не настолько, что выглядеть тем же монстром, что и кузнец.

Скорее это были мышцы человека, который получил их не за работой, а в течении множества битв и сражений. Довел свое тело до состояния, когда оно само по себе являлось оружием.

Лицо, некогда молодое и красивое, теперь было покрыто вереницей глубоких морщин и шрамов. Волосы, стянутые в тугой хвост, сверкали в ночи густой сединой, которая резко контрастировала с их родным, черным цветом.