Сердце Демона - [4]

Родители полностью посветили себя этому занятию. Вскоре наш дом перестал походить на жилище, превратившись в лавку старьевщика. Куча старинных вещей стояли вдоль стен, захламляя квартиру. Предки с утра до позднего вечера трудились, восстанавливая испорченные раритеты. Дома не было не единого уголка, в котором не стояла: либо старинная этажерка, либо тумбочка, либо все вместе. Постоянно приходили и уходили какие-то люди. А вместе с ними появлялись и исчезали вещи. Вскоре родители смогли позволить себе, снять помещение, и квартира, наконец, приобрела законченный вид, столетия эдак восемнадцатого, а может и раньше, никогда, не вдавалась в подробности. Все ненужные предметы старины перекачивали в мастерскую, и квартира стала, наконец, уютным гнездышком за исключением нескольких вещей которых я не переносила.

Мои подруги удивленно ахали, попадая ко мне домой. Я же в свою очередь настолько привыкла, что уже не замечала окружавшей меня красоты.

В новом же доме, казалось, что мебель, которую мы привезли, стояла не на своих местах.

Но время шло, я стала привыкать к новому жилищу. Обживаться, и обзаводится новыми друзьями. И как не странно даже сдружилась с Кирой, не такой уж и занудой она оказалась.

А что еще мне оставалось делать? Ведь мы минут пятнадцать ехали в развозке вдвоем, и только потом появлялись остальные ученики, и как назло в основной своей массе первоклашки.

И вот только мой мирок стал восстанавливаться, как мама на каком-то аукционе купила новую вещь. Этой вещью оказалась картина неизвестного мастера.

Чем она привлекла маму, я не знала, только что своей оригинальностью, старинной и еще, пожалуй, рамой. А рама действительно была не обычна. Массивное красное она была сделана из красного дерева по всему периметру внешней стороны которого шла необычайно красивая вязь каких-то символов, нарисованных темно бурой краской от которых веяло холодом.

Изображенный же на холсте брутальный мужчина, был настолько красив, что у меня захватывало дух и в тоже время от его словно живого взгляда внутри все холодело. Да именно его взгляд пугал меня до чертиков - порочный, обещающий, притягивающий к себе, он вызывал мороз по коже и еще некоторые чувства, которых я не могла и сама понять. Художник настолько четко передал каждую деталь, что казалось, мужчина сейчас встанет со своего кресла и шагнет прямо с холста в комнату. Каждый раз, входя в гостиную, я ощущала этот холодный взгляд, наблюдающий за мной. Это сводило с ума.

Но не только в мужчине заключалась вся необычность картины. По всему периметру рамы шла странная вязь символов, от которых веяло холодом. Да и стекло закрывающее холст выглядело, мягко говоря, странно. У нас дома висело множество картин, но не ода из них не была помещена под стекло.

Как раз, с появления этой картины и начались мои неприятности.

Первый раз это случилось, когда родители уехали в гости. Неприятное предчувствие с каждой минутой все нарастало. А большой пустой дом еще больше усиливал его. Хоть и понимала, что уже довольно взрослая для ничем не подкрепленных страхов, я не могла успокоиться и лечь спать. Проанализировав причину, я поняла, что она кроется в гостиной. Включив свет в каждой комнате, я с нетерпением ожидала предков. Для того чтоб скоротать время я взяла книгу и пошла в свою комнату. Томик стихов оказался донельзя скучным, и я не заметила, как заснула.

Я бегу по темному длинному коридору. Бегу от ужаса не разбирая дороги. Сердце колотится в груди, воздуха не хватает. Почему так страшно? Сзади слышится чье-то размеренное дыхание и шепот.

-Карибан транк фарад. - Что это значит, я не знаю. Но тот, кто бежит за мной постоянно повторяет эти слова.

Меня куда-то гонят. Но кто? Обернутся и посмотреть нет сил, все уходит на бег. Я знаю, что поворачиваться нельзя, поэтому бегу все дальше и дальше. Драгоценные секунды уходят, его дыхание и шепот становится все ближе. Оно уже почти шевелит волосы у меня на затылке. Или они шевелятся от страха? Мне было так страшно как некогда в жизни.

Так хотелось свернуть, но ровный, без каких либо ответвлений коридор не давал такой возможности. Наконец, впереди, появился просвет. Я влетела в наш зал и застыла перед картиной. Мужчина, сидевший в ней, чуть изменил позу. От его взгляда мурашки прошлись по моей спине, и все волоски встали дыбом. Резко обернувшись, я увидела лапу, с выпущенными когтями тянущуюся ко мне.

Закричав, я, наконец, проснулась в холодном поту.

В комнате было темно. Вернулись родители? Ведь засыпая, я не выключила свет, это я помню точно. Помню, как вывалилась книга из ослабевших рук, помню, что не было сил поднять ее и положить на стол. Помню как свет бил в глаза мешая. Теперь же было темно или я ослепла? Пойти и проверить, не было сил, преследовавший меня во сне ужас так и не отпустил. Казалось, что только стоит ноге свеситься с кровати, как лапа схватит ее и утащит меня за собой. Мне было пятнадцать, но я как маленькая залезла под одеяло с головой, и продрожала, пока сон не сморил меня вновь.

Ужасов в ту ночь больше не снилось.

Будильник, поставленный на семь утра, надрывался уже с полчаса, а я так и не могла разлепить глаз. Видимо всполошившись от моего отсутствия, в спальню заглянула мама.