Сердце Черной Пустоши. Книга 3 - [70]

Сердце гулко забилось, к щекам хлынул жар, а воздух в комнате сгустился и стал вязким, как смола.

Я почувствовала, что слова, о которых буду жалеть всю жизнь вот-вот сорвутся с языка, и приложив титаническое усилие, чтобы не открывать рот, все же выпалила:

– Вы так любите Дагрея, несмотря на его неприязнь к вам?

К моему удивлению правитель не оскорбился.

– Милая моя, наивная Элизабет, любовь Дагрея – последнее, что я от него жду. Да и мои чувства к сыну сложно назвать этим словом. Гордость – да, пожалуй, даже восхищение, но не любовь. Не любовь в ее слабом, человеческом понимании.

– И вас не задел тот плевок под ноги? – не успокаивалась я.

На секунду в глазах повелителя отразилось пламя жаровен, отчего показалось, что взгляд полыхнул алым.

– В нем говорила кровь Свартов, – отчеканил он. – Мы – горды, и надо быть дураком, чтобы спорить с собственной природой, вместо того чтобы обратить ее себе на пользу и возвыситься над самим собой.

– Вы мудры, – горько произнесла я и правитель польщенно цокнул языком о зубы.

– Учитывая, что ты находишься под воздействием настойки правды, эти слова мне приятны, – сообщил Радилит.

– Но все же, думаю, вы спешно вызвали меня из Пустоши и пригласили на бал в честь объединения вовсе не для того, чтобы выведать девичьи секреты или поговорить о своих отцовских чувствах, – сказала я, и повелитель снова довольно расхохотался.

– Женщины под воздействием настойки правды – чудо, – сказал он, отсмеявшись. – Нет, правда, чудо. «Экскуиземент», как принято говорить у этих хлыщей при моем дворе. Конечно, моя проницательная невестка, позвал я тебя не за этим. Как и не затем, чтобы выразить соболезнования, думаю, это ты уже поняла.

– Вы не похожи на скорбящего, – вырвалось у меня, но король окинул меня таким холодным взглядом, что я осеклась.

– Не похож, – подтвердил он. – И ты не будешь. Хватит рядиться в черное, Элизабет, изображая из себя молельщицу. Я призвал тебя сюда, чтобы выдать замуж.

Глава 17

– Замуж? – пролепетала я, ошалев от услышанного. – Как – замуж? В каком смысле замуж?

Повелитель приподнялся, поводил плечами, разминая мышцы, а затем снова откинулся на спинку дивана.

– В каком еще может быть смысле? – недовольно переспросил он. – Замуж – в смысле замуж.

Я почувствовала, что холодею.

– Ваше величество, – пробормотала я. – Но как же так? Я… Я не готова. Я в трауре!

– Какой может быть траур, Элизабет, – холодно процедил его величество. – Если в первую очередь теперь у тебя стоят интересы королевства.

– Но…

– Ты теперь часть моего дома, Элизабет. И как ее часть, сделаешь все для его процветания. Карл сильно подвел меня своей смертью. Черной Пустоши нужен сильный и верный правитель.

– Но ведь вы сами сказали, что я часть вашего дома, ваше величество, – пролепетала я. – Я ваша невестка. Вдова вашего сына. Старшего сына и наследника! Я сделаю все, что от меня понадобится, клянусь, но прошу дать мне время на траур…

Брови повелителя поползли вверх, а морщинистые губы, наоборот, сжались в одну линию.

– Не знал бы, что ты под воздействием настойки правды, милая Элизабет, спросил бы сейчас, серьезно ли ты. Неужели ты думаешь, что меня волнует душевное состояние своей невестки или даже сотни невесток? Да будь это необходимо для процветания дома Свартов и семи королевств, я, не задумываясь, подложил бы тебя под каждого из своих подданных, от лордов и сквайров до ремесленников и бродячего отребья, под всех их коней, мулов и ишаков.

Я оторопело замолчала, чувствуя, что вот-вот упаду в обморок от жестокой прямоты повелителя. В висках пульсировало с такой силой, что показалось, слышит даже пресветлый Радилит. Его величество изучал меня взглядом, явно наблюдая за реакцией и тем, как держу себя в руках. Наконец, немного оправившись, я смогла говорить снова.

– Вы правы в том, что Черной Пустоши нужен сильный правитель, как и в том, что отныне я принадлежу к вашему дому, и преданна вам и семи королевствам. Но вы также заметили, что я умна и сильна, и прилюдно объявили меня правительницей Черной Пустоши. Я докажу вам, что достаточно сильна, чтобы продолжить дело мужа и уберечь стратегически важные земли. Эта земля… Она стала моей землей, ваше величество! Моей настоящей родиной, клянусь вам всем святым, что имею! Позвольте это доказать! Умоляю вас… дайте лишь немного времени…

К моей обиде, повелитель, который слушал меня внимательно и заинтересованно, стоило закончить, расхохотался. Я поморщилась, слушая это воронье карканье, и приложила максимум усилий, чтобы сдержать непрошенные слезы.

– Как же ты мила, Элизабет, – сказал, наконец, повелитель. – Мила и до того забавна… Я давно, очень давно так не веселился.

– Что же рассмешило ваше величество в моих словах? – обиженно пробормотала я, но на меня махнули рукой, словно умоляя перестать, пока его величество не изволили лопнуть от смеха.

– Ты – правитель, Элизабет. Правитель Пустоши… Ах..хах…хах..ха!!

Вскоре смех повелителя перешел в кашель, и, откашлявшись, пресветлый Радилит вытер со щек слезы.

– Ты очень необычная женщина, Элизабет, – сказал, наконец, он, и не сдержавшись, снова коротко хохотнул. – Пожалуй, принадлежишь к той самой драгоценной породе, что принадлежала и Бэль. Да-да, Бэль Бранж, твоя мать.