Сердца пламень жгучий - [35]

Тиффани подняла глаза и вздрогнула: мужчина был зеленого цвета, белыми оставались только белки глаз, и на нем не было ничего, кроме плавок. Наверное, зеленая краска греет, подумала Тиффани. Она уже приготовилась достать кошелек, но парень поднял руку:

— Один момент, я не попрошайка.

Он поднес к губам гармонику и заиграл знакомый ирландский напев. Тиффани невольно откинулась на спинку скамьи.

— Здорово! — воскликнула Сьюзи, когда он закончил, и захлопала в ладоши. — Но ведь День святого Патрика уже прошел.

— Я знаю. — Парень сунул деньги в кармашек плавок. — Но всегда приятно продлить удовольствие.

Он ушел, наигрывая на гармонике. Глядя ему вслед, Сьюзи смеялась, а Тиффани вздохнула с облегчением.

— Он тебе не понравился? — спросила Сьюзи.

— Да что ты! Такой голый и зеленый, да еще на гармонике играет.

Сьюзи задумалась.

— Помнишь, я говорила тебе, что нравы дикой Саванны будут тебе не по вкусу? — спросила она. Тиффани кивнула. — Ты тогда притворилась, сказав, что это неправда. Так и сейчас ты сказала неправду — он тебе понравился.

— Ну и что! — фыркнула Тиффани. — В Вашингтоне я тоже притворяюсь, что мне нравится жить в столице и работать лоббистом.

— Вот именно.

Тиффани почувствовала, что у нее заболела голова.

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Я тоже не понимаю, — пожала плечами Сьюзи. — Я никогда не была особенно проницательной, но мне кажется, твое притворство должно что-то означать.

Она поднялась со скамейки.

— Ты сиди, а я сбегаю в офис. Наслаждайся парком, сегодня твой последний день в Саванне.

Сьюзи послала подруге воздушный поцелуй, и Тиффани осталась одна наедине со своими беспокойными мыслями.

Прошел День святого Патрика, и город вернулся к своей обычной жизни. Сьюзи права, ей больше нравилась консервативная спокойная Саванна, хотя она и притворялась, что предпочитает шум и безумное веселье.

Все притворяются время от времени, она же занимается этим всю жизнь. Тогда почему она так рассердилась на Шанса, и почему решила, что выдуманный ею и представленный им образ — идеал?

Она прогнала единственного человека на свете, в чьих объятиях чувствовала себя так уютно.

Как она могла совершить такую глупость — отпустить любимого, даже не поборовшись за него?!

Она вскочила со скамейки и бросилась к дому, отчаянно надеясь, что еще не слишком поздно. Мимо прошли два бизнесмена в деловых костюмах. Тиффани вздрогнула — неужели придется вернуться к прежней жизни? Однако оставаться в Саванне тоже не имело смысла, если Шанс не простит ее.

Ради него она уже была готова на все — даже на сбор средств в пользу его политической партии где-нибудь в соответствующем месте, среди сплошных «надутых пузырей».

Она наконец поняла, что главное в человеке не костюм, а сердце.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Шанс шел, глядя прямо перед собой, — ему казалось, что весь аэропорт смотрит на него. Наконец он скосил глаза и понял, что никто не обращает на него никакого внимания. Он с облегчением вздохнул.

Этого следовало ожидать. Саванна, добрый южный город, славилась тем, что там жили люди с хорошими манерами.

— Ты шутишь! — услышал он за спиной голос и, повернувшись, увидел пожилую женщину, которая только что вышла из сувенирной лавки. Она была похожа на его мать, только без судейской мантии.

— «Поцелуй меня по-ирландски», — прочла она надпись на его ядовито-зеленой рубашке, откинула голову назад и засмеялась. — Такой красивый парень и не мог выдумать чего-нибудь пооригинальнее? И как, помогает?

Шанс криво усмехнулся — вот они, воспитанные люди…

Наверное, она туристка.

— Один раз помогло, — ответил он.

— Тогда тебе, негоднику, крупно повезло, — фыркнула женщина и пошла своей дорогой.

Шанс остановился в растерянности. Он снова надел эту смешную рубашку, чтобы доказать Тиффани, что может быть таким, каким она хотела его видеть. Но ведь он адвокат! И ему нравится быть адвокатом! И носить красивые костюмы ему тоже нравится!

Неужели он просчитался и весь этот спектакль для Тиффани ничего не стоит — ему никогда не стать простым свойским парнем?

Шанс поднял глаза к небу, словно ожидая ответа, но над ним был лишь потолок.

Боже, дай мне какой-нибудь знак, попросил он, и в следующий миг увидел брюнетку, которая торопливо шла по залу. На ней был роскошный костюм глубокого синего цвета, который создавал имидж избранности и элитарности.

Тиффани!

Вот он и получил ответы на все свои вопросы. Он должен быть с Тиффани, и для этого готов совершить невозможное.

Хорошо, что она поспешила, думала Тиффани, иначе она бы не успела на этот рейс и пришлось бы ждать еще двенадцать часов, чтобы извиниться перед Шансом.

Двенадцать часов! Да это целая вечность!

Она не могла дождаться, когда наконец окажется в Вашингтоне. В конторе конгрессмена Грили ей дали адрес офиса Шанса — она поедет туда прямо из аэропорта.

Когда она доберется до Вашингтона, будет совсем темно, но большинство адвокатов засиживаются в конторах допоздна. Не хотелось бы, конечно, чтобы Шанс оказался трудоголиком, но в данном случае это было бы ей на руку.

Увидев Шанса посреди аэровокзала в рубашке со знакомой надписью «Поцелуй меня по-ирландски», Тиффани решила, что у нее начались галлюцинации. Она даже хотела отмахнуться от этого наваждения, но «наваждение» окликнуло ее: