Сердца Лукоморов - [2]

Я с грустью сообщил, что, к великому сожалению, свободен только до двадцатых чисел сентября, так что вряд ли его это устроит.

Сережка сообщил много интересного из жизни абсолютно незнакомых мне людей, подробно проанализировал возможные последствия клонирования в судьбах человечества и в масштабах вселенной и всей космической цивилизации. Потом сказал, что категорически не понимает ажиотажа вокруг этой самой, не сходящей с экранов телевизора, пончикообразной Моники Левински, которая совершенно не в его вкусе, лучше бы кино показали с Мерилин Монро.

После он скорбно посетовал на беспощадную девальвацию, которая осложняет модернизацию его компьютера, пожаловался на соседскую собачку Жульку, порвавшую ему совершенно новые штаны, он пенял на душное и пыльное московское лето, потом ещё много на что. И только когда поток жалоб иссяк, заявил, что приглашает меня за клюквой, под Великие Луки.

Дело это сезонное, по времени короткое: сбор ягоды разрешён строго с первого сентября, а числу к пятнадцатому, двадцатому, настанут холода, и добывать клюкву в промышленных масштабах из заиндевелой травы на болотных кочках станет невозможно.

Я выразил сомнение, что мы на этом сильно разбогатеем, тем более, не зная ни мест, ни особенностей сбора ягоды. Больше на дорогу денег потратим.

Серёжка в сердцах обозвал меня невеждой и профаном, Фомой-неверующим, человеком, у которого напрочь отсутствует авантюрная жилка, а вместо этого присутствует непристойно голый практицизм и нудизм. Нудизм не в том смысле, чтобы ходить голым, а в том смысле, что я скучный и нудный. Если знать места, запросто наберём по несколько мешков на нос, а каждый мешок клюквы приличные деньги.

Я спросил его, кто же нам будет платить эти самые приличные деньги, и откуда мы узнаем те самые места, где собирают клюкву мешками.

Сережка тут же доложил, что места знает тот, кто нас посылает, его закадычный друг, который теперь занимается коммерцией, изготавливает клюкву в сахаре. Он же даёт деньги на продукты, оплачивает дорогу, к пятнадцатому сентября присылает в условленное место машину, чтобы собранное на себе не тащить.

- Когда выезжаем? - спросил я, не став долго раздумывать.

- Вот это слова не мальчика, но мужа! - обрадовался Сережка. Выезжаем завтра, поздно вечером, билеты на поезд я уже купил. Завтра встречаемся на вокзале, возле поезда. Вагон тринадцатый, поезд номер тринадцать...

- Ты что - издеваешься?! - воскликнул я, застонав, как от зубной боли, скосив глаза на детектив, раскрытый на злополучной тринадцатой странице.

- Извини, брат, я не нарочно, - усмехнулся Серёжка. - Так фишка выпала. Кстати, лично для меня, число тринадцать - счастливое, и я против него ничего не имею. Мне по тринадцатым числам в школе всегда только четвёрки ставили, никак не меньше.

- Теперь я точно знаю, почему у тебя были сплошные трояки, - не упустил я своего шанса подколоть приятеля, но он пропустил это мимо ушей...

На вокзал я приехал впритык к отправлению поезда. Серёжка, под сдержанные смешки остальных, едущих с нами ребят, усадил меня на тринадцатое место.

Если приплюсовать к этому то, что поезд отправлялся от тринадцатого пути, смело можно было сказать, что вот так вот, случайно и запросто, таких совпадений в жизни не бывает.

Шестое чувство подсказывало, что лучше не ввязываться в эту авантюру. Но я с грустью вспомнил, что это мой последний шанс хоть что-то заработать в помощь семье, прежде чем начнутся занятия.

Вздохнув, я послал шестое чувство куда подальше, естественно, молча.

А вот Серёжку за выделенное мне тринадцатое место, я послал вслух, подозревая, что всё это не случайные совпадения, а его дурацкие шуточки. Время было позднее, мы улеглись по полкам и сразу же уснули, по крайней мере, я...

От Великих Лук мы ехали, а вернее, тряслись по ухабам, около двух часов на автобусе до какого-то посёлка.

Потом долго ждали, сидя на рюкзаках и поклёвывая носами, ещё один автобус, который сначала дико опоздал, а после долго и медленно полз по глухим просёлкам и по тому, что у нас в России называют дорогами. Этот автобус полз ещё часа полтора, громыхая, скрежеща, жалобно взвывая на подъемах от натуги, но всё же, как это ни странно, дополз.

Мы приехали. Дорога уткнулась в полотно узкоколейки и закончилась. На другой стороне узкоколейки стеной стоял лес.

Я вскинул на плечи рюкзак и шагнул через рельсы.

- Ты куда это собрался? - окликнул меня Серёга.

- Как это так - куда? В лес. Не в деревне же мы будем клюкву собирать, - удивился я его вопросу.

- Чудак человек! - рассмеялся Серёжка. - Смотрите все, кто не видел, - он в лес за клюквой собрался!

- А что здесь смешного? - обиделся я. - Я что, за клюквой должен был на Красную площадь отправиться?

- Клюкву на болоте собирают, чудак! - пояснил причину своего веселья Серёжка. - Так что нам болото нужно, а не лес. К тому же, если бы и было болото рядом с деревней, местные сами всё выбрали бы, клюква хороших денег стоит. Вот поэтому, чтобы не ссориться с аборигенами из-за каждой ягодки, мы поедем по узкоколейке подальше. Сегодня уже поздно, а завтра поедет состав ремонтной бригады, они и нас с собой возьмут.