Сердца и камни - [46]

Туров пристально посмотрел на Долгина, потом на Королева:

— С вами легко — вы деловые люди. Когда же совет?

— Его надо подготовить, — отозвался Королев.

— Разумеется, — подтвердил Туров, — вот вам мы это и поручим, Михаил Борисович.

— Как прикажете, Сергей Александрович, — улыбнулся Королев.

— Ну, вот — сразу и приказ, — улыбнулся Туров.— А вы, Алексей Иванович, поручите-ка поглубже изучить дезинтегратор и силикальцитные дела. В чем там дело?

— А как же — с заграницей? — неожиданно спросил Королев.

Туров помолчал, подумал и решительно ответил:

— Мы ведь не осуждаем, а только выбираем. Сегодня нам выгоднее делать одно, а завтра — другое. Но ни в коем случае не осуждаем — ни Лехта и ни его силикальцит. Так?

— Безусловно, — согласился Долгин.

Туров посмотрел на часы, начал собирать бумаги со стола.

— Вы на машине? — спросил он. — Подвезу вас. — И, вызвав секретаря, коротко бросил: — Машину.

Вскоре Лехт, Ванас, Тоом и Краус получили приглашение приехать в Москву на технический совет, который должен был обсудить все проблемы бесцементпых бетонов. Лехту же предстояло выступить с докладом о силикальците.

Глава вторая

Тихий зимний день. Накануне прошел снежок, чуть-чуть подмораживало. Лехт, Ванас, Тоом и Краус медленно шли из гостиницы «Москва» к дому, где собирался технический совет. Все они были в легких пальто, а Ванас в своем неизменном коричневом берете.

Их большие желтые портфели были набиты. Портфель Ванаса из-за обилия бумаг нельзя было застегнуть, он нес его под мышкой, придерживая левой, больной рукой. Были они весело настроены, смеялись, шутили.

Технический совет был назначен на десять часов утра, а часы на телеграфе показывали только без двадцати десять.

Лехта обогнал  какой-то человек, обернулся, сперва помахал рукой, а потом остановился, чтобы поздороваться.

Это был Алексей Иванович Долгин.

Он приветливо протянул руку Лехту, потом — Тоому, Краусу и Ванасу. Повернулся к Лехту, спросил о его здоровье, о настроении, сказал, что очень рад их видеть, потрепал Лехта по плечу, признал, что он помолодел, что годы его не берут, — словом, вел себя как истинно светский человек. Потом подмигнул Лехту: ему, мол, надо еще забежать в одно местечко, как бы давая понять, что это местечко не имеет ничего общего с предстоящим техническим советом.

Для Лехта это был серьезный сигнал бедствия. Он всегда боялся, когда кто-нибудь из недругов встречал его с таким веселым видом. Он начинал искать — в чем он ошибся, где поступил не так, как нужно было, и где, как он выражался, его успели уже «подловить». Еще большее волнение у него вызывала приветливость Долгина. Правда, последняя встреча — минувшей осенью — не омрачалась такого рода приветливостью, но в это зимнее утро веселье Долгина  не сулило ничего хорошего.

— Не будем себя терзать раньше времени, — пожал плечами Краус.

В пухлом портфеле Лехта лежал доклад о силикальците. Ему казалось, что в этом докладе исчерпаны возможные сомнения и недоумения и отпарированы все возможные удары. И все-таки он понял, что предстоит острая дискуссия и Долгин к ней хорошо подготовился.

Они дошли до многоэтажного серого дома, молча поднялись на второй этаж, сняли пальто и в том же молчаливом напряжении вошли в шумный, уже наполненный людьми холл.

Лехт встретил в холле своих давнишних недругов, он называл их всех — «кандидаты наук», вкладывая в это понятие более широкий смысл. Это были вечные кандидаты наук. Долгин и Королев не были заинтересованы, чтобы их ассистенты, помощники, ученики двигались к докторской степени.

Лехт подошел к ним, улыбнулся:

— Будете выступать?

— Посмотрим, — неопределенно ответил один из них — кандидат наук Головин.

— Ну что ж, — поспорим, — так же неопределенно проговорил Лехт.

Ванас и Тоом спрашивали друг друга о каждом входящем:

— Кто это?

— Не знаю.

— А это?

— Кажется, из Института цемента.

— Вряд ли он будет нас поддерживать.

— А это кто?

— Не знаю.

— Вот — Афанасьев.

— Его пригласили?

— Нет, это я ему звонил из Таллина, — сказал Ванас.

Михаил Васильевич Афанасьев подошел к ним, поздоровался, по привычке пригладил свои седые волосы и тоже начал присматриваться. Он не нашел в холле ни одного директора, или главного инженера, или даже технолога силикальцитного завода. Как будто и не было двадцати заводов или эти люди не могли рассказать совету о своем опыте.

— Разве их не вызвали? — спросил Афанасьев.

— Удивительно, но это так, — пожал плечами Лехт.

— Я бы тоже не знал — спасибо Лейгеру Симовичу. Но может быть, еще не поздно? Давайте позвоним на заводы — прилетят к концу дня. Главные инженеры или технологи. Как вы думаете?

— Вряд ли это что-нибудь изменит, — ответил Лехт, — я вижу здесь только сторонников силикатобетона. Ну и, конечно, равнодушных.

— Вот и надо растормошить равнодушных, — горячился Афанасьев.

— Может быть, вы и правы, Михаил Васильевич, — заколебался Лехт, — но разрешат ли нам пригласить с заводов… Начнутся упреки — оторвали людей от дела.

— А это — не дело? — настаивал Афанасьев. — Переговорите с Туровым, он, кажется, человек объективный. Вот он пришел. Вы с ним знакомы, Иоханнес Александрович?