Сердца четырёх - [56]

Бонни достала конверт и протянула его Квину. Он взял его, сдвинув брови. Почему получение очередного предупреждения произвело такой необыкновенный эффект? Вот оно что. Если он не ошибается, четверка пик означает...

— Можете тот желтый лист не искать, — игриво сказала Бонни. — Я и так помню все карты наизусть.

«Не имей больше никаких дел с человеком, в котором ты сомневаешься». Ну разве это не замечательно? Эллери сел напротив, уткнувшись глазами в конверт.

— Вы не рады, — заметила Бонни. — Только не знаю почему.

— Наверное, не понимаю, что тут такого замечательного.

Она страшно удивилась:

— Но ведь это же четверка пик — «не имей никаких дел с человеком, в котором сомневаешься». Как вы не видите? Ведь я думала, что вчерашнюю карту прислал Тай.

Эх, Бонни, Бонни. Сначала Тай, теперь ты. Да, только очень жестокий человек мог бы решиться погасить этот свет в глазах. Первый проблеск радости за эту бесконечно долгую неделю сомнений, мук, смертной печали. Но ведь надо! Просто жизненно важно стереть это счастливое выражение с ее осунувшейся мордашки. Был какой-то миг слабости, когда Эллери прельстился мыслью сказать ей правду. Если он верно оценивает ее характер, она сумеет сдержаться. Но пожалеет Тая. А если узнает Тай... И Эллери собрал нее свое мужество, подпустил в голос оттенок пренебрежения и заговорил:

— Вы сказали, что думали, что вчерашнюю карту нам прислал Тай. По-видимому, вы больше так не считаете. Что же заставило вас переменить мнение?

— Ну как же? Вот эта карта — та, что вы держите в руках.

— Не улавливаю логики.

Бонни вскинула голову.

— Вы меня дразните. Поймите, единственный человек, в ком я могла бы усомниться — и действительно сомневалась, — это Тай.

— Ну, что из этого?

— Неважно, кто послал эту карту, важно то, что он предупреждает меня — не имей никаких дел с Таем. И вы не понимаете? Ведь это освобождает Тая от всяких подозрений. Разве стал бы он предостерегать меня против самого себя, если б действительно стоял за всем этим?

Опять порозовевшая, блистательная, прекрасная, она с победным видом смотрела на Эллери.

— При некоторых обстоятельствах стал бы, — ответил он.

Улыбка мелькнула и скрылась. Бонни опустила глаза и принялась теребить ручку своей сумочки.

— Наверное, вы знаете, о чем говорите, — тихо произнесла Бонни. — А я... я в таких вещах не разбираюсь. Мне просто показалось, что...

— Он поступил чертовски хитро, — сказал Эллери безразличным тоном. — Он знает, что вы его подозреваете, и для того, чтобы рассеять эти подозрения, отправил вам это послание. Сработало!

Не в силах вынести ее вида, ее каменной неподвижности и зрелища намертво вцепившихся в сумочку побелевших пальцев Эллери встал. Она подняла на него горестный вопросительный взгляд, и у Эллери возникло такое ощущение, будто бы он только что совершил страшное преступление.

— Вы и правда считаете, что это Тай? — упавшим голосом пробормотала Бонни.

— Подождите меня. Я вам это докажу.

Он прошел в спальню, закрыл за собой дверь и быстро переоделся, стараясь выбросить все мысли из головы — так было полегче.

* * *

Они приехали на киностудию «Магна». Бонни загнала свой родстер в гараж, и Эллери спросил:

— Где костюмерная Тая?

Она, не произнеся ни слова, привела мистера Квина на тенистую улочку, к бунгало, где на двери висела табличка с именем Тая. Дверь была не заперта, и они вошли. Бонни осталась стоять у двери. Увидев на столе пишущую машинку, Эллери достал из кармана чистый лист бумаги и напечатал на нем несколько строчек. Потом показал образец Бонни.

— Сравните отпечатки на листе и на конвертах, — сказал Квин. — Видите, что там и там «б», «д» и «т» деформированы? Это значит, что шрифты этих букв со сколом. Со стационарной машинкой такое случается крайне редко.

Он не стал обращать ее внимание на то, что повреждения литер на машинке Тая, как и на портативной машинке Джона, выглядят свежими, как будто кто-то постарался специально.

Бонни подошла посмотреть — но не на бумагу, а именно на литеры. Проверила три отмеченные буквы и сказала:

— Да, вижу.

— Так что сомнений никаких быть не должно. Адреса на обоих конвертах — сегодняшнем и вчерашнем — напечатаны на машинке Тая.

— Как вы узнали? — Бонни смотрела Квину в лицо все тем же странным, вопрошающим взглядом.

— Мне показалось...

— Тогда здесь должна быть и таблица карт, — заметила девушка.

— Умница, — похвалил Эллери и выдвинул ящик стола. — Вот и она! Похоже на третью или даже четвертую копию.

Он протянул Бонни таблицу, но она и не взглянула, а продолжала смотреть на Эллери.

— Что вы намерены делать? Выдать Тая инспектору Глюку?

— Нет-нет. Это преждевременно. Пока никаких доказательств его вины нет. Над такими уликами прокурор только посмеется. Бонни, прошу вас... ничего никому не рассказывайте. И держитесь от Тая подальше. Вы слышите?

— Да, я вас поняла.

— Как можно дальше.

Бонни открыла дверь и вышла на крыльцо.

— Уже уходите? — спросил Эллери, но ответа не последовало. — Будьте осторожны!

Она бросила на него один только взгляд — долгий, тяжелый взгляд, и почему-то со страхом. Потом быстро спустилась по ступенькам и ушла, все ускоряя шаг. Дойдя до середины квартала, она пустилась бежать.