Сербия о себе - [72]

Воислав Шешель, председатель Сербской радикальной партии

Поэтому неудивительно, что в своем отсроченном существовании «дух 5 октября» вновь принимает старый разочаровывающий облик «духа провинции», то есть сопротивления политической рациональности и колонизации политики различными мифолого-литературными машинами по производству политической глупости. Старые мифологизированные фантазии о сербах как «древнейшем народе», трагически борющемся с Новым Мировым Порядком, сейчас заменяются новыми продуктами той же культурной модели – мифами об особом «сербском пути» в демократию, которая якобы не должна быть «импортирована» и «навязана извне». Эта демократия якобы спонтанно, так сказать, естественным образом, выросла из духа и существа целого народа. Западная модель либеральной демократии со всем ее идейно-политическим багажом (права человека, рынок, индивидуализм...) будет «нашим народом» отвергнута («если нам ее слишком агрессивно станут навязывать») по тому же физиологическому закону, по которому живые организмы отвергают механические чужеродные тела. Наш народ устраняет из своего организма все больные и дегенеративные идеи, привезенные с Запада, бежит от них как от чумы, поскольку они вносят распри и раскол, раздор и междоусобицу в идейно-биологическую монолитность нашего национального существования. Демократия, таким образом, никак не может прийти «сверху», не может быть «продиктована извне», а только «снизу», путем спонтанного аутентичного национального созревания, которое исключает любое «посредничество» и «вмешательство». Поэтому политические лидеры «народа» не могут быть прозападными техноменеджерами, стремящимися перенести западные экономические и политические модели на отечественную почву путем своих авантюрных и бессовестных «радикальных реформ». Это должны быть народные трибуны, посвященные в сербскую духовную вертикаль, чувствующие настоящие чаяния народа и компетентно разбирающиеся в его аутентичных интересах. Мировые стандарты у нас не срабатывают или работают ограниченно («адаптировано к балканским условиям»), при этом границу (приемлемости) понятия либеральной демократии «у нас» определяет степень «угрозы» для культурно-политического самосознания «нашего народа». Демократию нельзя просто ввести в обиход, она не зависит от чьего-то решения и принятия пакета экономических и политических «домашних заданий», в соответствии с уже кодифицированными рыночными принципами, правилами и сроками. Преимущественно речь идет о тяжелом цивилизационном процессе, в котором демократия является лишь неким возможным (туманным) историческим побочным продуктом мероприятия по осуществлению «истинных национальных интересов». Суть здесь не столько в порабощении культурологическими стереотипами о нашей «особенности», сколько в апофеозе политики сербского третьего пути (между Сциллой либерально-демократического капитализма и Харибдой племенного изоляционизма и азиатского деспотизма), то есть осторожного и ограниченного (полного опасностей и ложных путей) включения в цивилизационные процессы.

Французский философ Жак Деррида предложил характерное понятие, с помощью которого он попытался дать некое (сомнительное) философское объяснение базовых принципов либеральной демократии. Это понятие скорее применимо к сербскому «пониманию» современного мира: понятие отсроченной демократии. Сама демократия, по Дерриде, всегда «отсроченная» в том плане, что никогда не достигает до смысла самого понятия, ей не удается достичь абсолютной тождественности между принципами, на которых она основана, и фактическим функционированием институтов, которые этими принципами оперируют. Следовательно, демократия устанавливает свои постулаты в качестве некоего вида регулирующих принципов, к которым историческая практика приближается весьма несовершенно, как точки кривой к асимптоте. Демократия постоянно как бы «отсутствует» и живет только в качестве каждодневно повторяемого эсхатологического обещания будущей гармонии, чтобы легче было «проглотить» несовершенства актуальной действительности и осознать их необходимость в качестве составного элемента неопределенного, в сущности (и неопределяемого), проекта демократии. Тот плохой эсхатологический образец, который Деррида сомнительно вписывает в понятие либеральной демократии, по нашему мнению, можно скорее «вписать» в понятие сербской народной демократии. Демократические стандарты и правила, действующие в цивилизованном мире, для нас являются чем-то чисто внешним, чем-то, что относится к далекому будущему и к чему мы должны приближаться осторожно, принимая во внимание местную специфику. Во всей Восточной Европе действует аксиома универсализации западной экономико-политической модели, но только не в нашей стране – мы начинаем путь к демократизации, но едва ли знаем, что нас там ждет и куда мы по этому пути придем. Фундаментальная «отсрочка» нашей сербской демократии проявляется здесь в обоих своих модусах – структурном и временном. И содержание, и направление перемен остаются неопределенными, блуждающими в тумане нашего мифологизированного воображения – мы не знаем, куда идем, и не хотим знать, ни куда мы идем (кроме того, что «в Европу»), ни когда мы туда придем, ни ради чего (разве что ради мазута, электроэнергии и облегчения борьбы с «шиптарскими террористами»).