Сербия о себе - [59]
Все послекосовские претензии режима к «мировому сообществу» по части несправедливости, насилия и двойных стандартов помимо существенной доли правды всегда содержали одно систематическое упущение. Все то зло, которое причинили Милошевичу перед его свержением, он годами причинял другим, всем (своим однопартийцам, политическим противникам и соотечественникам), кто оказался в пределах досягаемости его власти или стоял на пути его безудержного стремления повелевать. Бесспорно, международные посредники в урегулировании балканского кризиса во главе с Соединенными Штатами были непоследовательны в своих действиях, например, в Хорватии и Боснии в качестве решающего рассматривался территориальный принцип, в то время как в Косово – этнический. Но разве сербский режим не поступал столь же непоследовательно, пытаясь разрешить эту антиномию прямо противоположным способом (этнический принцип для сербов в Хорватии и Боснии, а территориальный в Косово), будучи равно готовым доказывать свою правоту силой? Не основывался ли такой вариант решения проблемы в регионе на представлении, что «мы, сербы, сильнее всех на Балканах»? (При этом постоянно забывали, что в условиях современной большой политики не существует такого понятия, как самостоятельная «балканская зона», а есть региональные члены «мировой лиги».) И будто не принималось во внимание, что, когда сила станет главным аргументом, правым окажется тот, у кого увесистей кулак, а это особенно важно для более слабого, но прибегающего к «аргументам драки».
На свою беду и на беду всего народа, Милошевич оказался не настолько мудрым и терпеливым правителем, чтобы вовремя подстраховаться, найдя внешнеполитических союзников, а также недостаточно сильным, чтобы оказать достойное сопротивление, однако слишком неразумным, чтобы настаивать на своем любой ценой и до конца. Наконец, он не был настолько беспомощным и невинным, чтобы вызвать симпатию и сочувствие в мировом общественном мнении, которое воспринимало его (оставим в стороне все «человеческие» и «исторические» права), в лучшем случае, как локального диктатора, разгневавшего мощного глобального тирана. А этого было маловато для завоевания солидарности во всем мире. Крах его был таким же, как и большинства людей его склада: он остался один, или, что еще хуже, в окружении людей, либо не понимавших, что происходит, либо не знавших, где скрыться.
3. Перспективы
В заключительном разделе данной работы хотелось бы выделить три относительно независимых (что вовсе не означает не связанных) комплекса проблем, которые в последующем могут оказаться препятствиями или по крайней мере лимитирующими факторами для постепенного перехода сербского общества к демократии.
3.1. Культурно-традиционный фактор
Этот фактор очень противоречив, и в своем маргинальном варианте мог бы послужить «доказательством» (а при необходимости и алиби) тезиса, что в Сербии демократия не приживется, так как эти народ и территория исторически и «генетически» обречены на вечное возвращение к истокам, то есть к вариациям архаичных общественных структур и авторитарного политического порядка. Хотя у такого рода представлений было достаточное количество апологетов, особенно в 1990-е гг.[164] , все же они представляют собой импульсивное теоретическое выражение политической предвзятости, неприемлемое как в своем эпистемологическом («метафизический» и ad hoc характер не подвергаемых проверке обобщений), так и в эмпирическом (трудности объяснения несомненно модернизационных процессов в сербском обществе за последние два века, которые надо либо фактически опровергнуть, либо свести к минимуму) и концептуальном аспекте (сильные структурно-детерминистские импликации, несовместимые с индивидуалистическими предпосылками теории действия М. Вебера и здравыми интуициями). Несмотря на то, что исторические и политические деятели не вполне независимы в своих поступках и решениях, во всяком случае не настолько, как это предполагается в статье Д. Павловича, а также в других подобных работах, сфокусированных на личности и деятельности Слободана Милошевича, все же они не являются безвольными марионетками на нитях структурных, культурно-исторических и (или) экономических детерминатив. Иными словами, хотя мы, разумеется, живем не в безвоздушном пространстве по-сартровски понимаемой свободы или в мире, где всем правит «воля и представление» актера, все же предположение, что отдельные личности в определенных обстоятельствах и в определенной мере наделены способностью к преодолению своих психологических, социальных, культурных и экономических детерминатив, является важным элементом нашей человеческой сущности, а также нашей ответственности. Поэтому ссылки на факты из далекого и недавнего прошлого, на некоторые традиционные константы сербской политической жизни следует воспринимать исключительно как потенциальные трудности и реальные препятствия демократическому преобразованию общества, но ни в коем случае не как оправдание неудачи или отказа от этого начинания.
Демонстрация в Белграде. 5 октября 2000 года
Прежде всего стоит отметить, что славная сербская «октябрьская» «либеральная» (контр)революция не была «бархатной» и мирной. То, что октябрьские события, вопреки многим прогнозам, не переросли во всеобщую резню и гражданскую войну, можно объяснить по-разному, начиная с 1) массовой и общенациональной природы протеста; затем, 2) благодаря хорошей организации и координации мятежа против Милошевича с акцентом на «менеджмент» ДОС, а также европейско-американскую политическую и финансовую поддержку; 3) рассудительности, нерешительности и (или) коррумпированности внутри правящего режима; и заканчивая 4) заметным отрывом от реальности и психической усталостью самого Милошевича; 5) неудачным выбором кадров, разладом, растерянностью и подавленностью в рядах его окружения (не стоит подробно останавливаться на этом, однако, по нашему мнению, каждый из вышеперечисленных факторов сыграл свою роль в развитии драматических событий осенью 2000 г.). Между тем бескровность и ненасильственность суть не одно и то же, остается фактом, что смена власти в Сербии произошла не мирным путем, хотя, может быть, никогда еще мы не были так близки к этому. Конечно, события 5 октября можно рассматривать как доказательство известного прогресса
