Серая слизь - [45]
– Дай догадаюсь. Ты в ней участвовать не будешь. Лера только хмыкнула:
– Вот и весь процесс…
– Ты думаешь… – я поставил на стол кружку с кофе, – его… чтобы суда не было?
– Дэн, я не хочу гадать. А информации у меня, сам понимаешь, негусто. Но просто исходя из элементарной логики…
– Слушай, плесни бальзама еще… Ну допустим. Спасибо… Выходит, что-то они такое могли сказать на процессе?
– Опять же исходя из логики… Не спрашивай только, о чем они могли проговориться…
– Там наркота все время фигурировала… Все время, правда, косвенно, но…
– Во-во. Не мне тебе рассказывать, кто у нас крышует весь наркотранзит.
– Менты…
– Если вдруг завязки тут и правда – в руководстве полиции, то можешь быть спокоен: не будет никакого процесса, я уже не говорю открытого, никаких показаний, ни хрена. Будет глухо, как в танке. Это я тебе гарантирую. Но я думаю, ты и сам в курсе…
– Черт, сигареты кончились, можно тебя развести? Давай “Филип Моррис”, не вопрос… Мучас грасиас… Да… Да… А это случайно, что Яценко завалили за несколько минут до того, как мы с ним должны были стрелковаться?
Смотрим друг на друга через располагающиеся горизонтальными слоями табачные клубы.
– Может, и нет… – Лера сосредоточенно толчет окурок в пепелке.
– Он что-то хотел мне рассказать? Что-то, за что втыкают напильник в глотку?
– Не спрашивай, Дэн… Не спрашивай.
– Знаешь, в чем еще прикол? Звонил-то он мне с мобильного. Так что номерок мой наверняка сейчас у ментов…
– Дэн… Улик против тебя у них все равно никаких нет. Вот об этом помни. Держись уверенней. Ничего они тебе впаять не смогут. А по почкам бить не решатся – ты теперь все-таки не хрен с бугра, публичная все-таки фигура…
– Будем надеяться… Но прикинь – второй труп за две недели. И оба раза я – свидетель… Так или иначе. Нормально?
– Как этого лейтенанта фамилия, который под тебя роет?
– Кудиновс. Можешь попытаться что-нибудь узнать про него?
– Кудиновс… Из райотдела?
– Ну а кто на такой вызов поедет?
– Ну да… Где это произошло? В Золике?
– Угу. По крайней мере, возили меня в райотдел… Допрашивали.
– Хотя… Ладно, попробую пробить поляну. Не обещаю, но попытаюсь.
– Объясни мне: какого черта они вообще завели дело? Что за приступ служебного рвения? Самоубийство и самоубийство… С Якушевым вон сколько валандались, а тут…
– Ничего, Дэн… Прорвемся. Я говорю: держись уверенней. У них на тебя ничего нет… Постой! Кудиновс, ты сказал?
– Ну.
– Именно так: Кудиновс? На латышский манер?
– По крайней мере, он так представляется… Ты знаешь его?
– Н-нет… Что за… Сейчас… Подожди секунду, Дэн… – Не докурив сигарету, Лера в очевидном и сильнейшем замешательстве встает, выходит в другую комнату. Роется в каких-то ящиках, судя по звуку. Недолго. Возвращается, кладет передо мной на стол, расправляя, тоненький листок размером со страницу блокнота. Некогда смятый, а потом тщательно разглаженный. – Кудиновс, значит?
– Что это?.. Это из библиотеки. Талончик на получение книги. На который из картотеки выписываешь шифр и название, сдаешь его и получаешь потребное издание. Передо мной талончик заполненный, но не проштемпелеванный. Шифр: Ка 185 дробь 20304. Автор: Л. Кудиновс. Кириллицей. Название: “Третья попытка”. Всё – крупными печатными буквами. Выходные данные: ГУГК, 1979. Дата: 26. 02. 04. Подпись, неразборчиво…
– Что это? – поднимаю глаза на Леру.
– Помнишь, я тебе рассказывала, у меня стекло в машине разбили?
– Да…
– Я, наверное, не сказала: на заднем сиденье я тогда нашла вот этот вот листик. Скомканный.
– То есть тебе его кто-то подбросил?
Она только плечами пожимает:
– Я, естественно, ничего не поняла. Вообще не въехала. Мусор и мусор. Я ж фамилии твоего лейтенанта не знала тогда, ты только сейчас мне сказал… Выкинуть хотела, а потом думаю, мало ли. Вдруг не просто так, вдруг что-то в виду имели…
Не слишком ли часто у меня в последние дни стал случаться мозговой ступор?.. В виду имели. Что-то… Тупо пялюсь на библиотечный талончик. “Третья попытка”. ГэУГэКа.
– Это из Националки, вроде… Неиспользованный… Лера становится у меня за плечом:
– Если это правда какая-то игра… то, я тебе скажу, мы имеем дело с полным психом…
– Ну хорошо… Если это должно что-то означать… Что?
– Двадцать шестое февраля. Что было двадцать шестого февраля?
Словно самолет ухнул в воздушную яму:
– Сашка умерла двадцать шестого.
– Та-ак… Это точно тебе, Дэн…
– Когда, ты говоришь, его тебе подбросили?
– Сейчас… Дней… Одиннадцать дней назад.
– Ага. А Сашка умерла…
– Пятнадцать. Полмесяца ровно… Подношу талончик к самым глазам, пытаюсь разобрать подпись:
– Слушай… Или я ничего не понимаю… Или это: “Княз.” “Князева” в смысле.
Киквит. Мбужи-Майи. Уамбо. Мбандака. Ытык-Кюёль. Бытантай, Бамяньтунь. Й-ю-вяс-кю-ля. Сейняйоки. Сал. Маныч-Гудило. Лабытнанги. Перегребное. Пионерский.
Жигули. Альбукерке, Нью-Мексико, Лаббок. Бред собачий. Провинция Юньнань. Цзингу в том числе. СевероВосточный Китай с дыркой. Огненная Земля. Н-да… Ва-аль. Свазиленд. А также Лесото. Еврейская автономная область. Тында. Новый Южный Уэльс. Микронезия, Меланезия. Оттепельная капель – неритмичное топотание по карнизам, отдельные гулкие удары. Трамваи внизу.
Роман «Слава богу, не убили» — парадоксальная смесь жесткого детектива с плутовским романом, притчи с документалистикой, «чернухи» с «социалкой». Только в таком противоречивом жанре, по мнению автора, и можно писать о современной России и людях, живущих в ней.Полулегально обитающий в столице бедный провинциал оказывается участником головоломной интриги, где главный игрок — гламурный генерал-силовик, ездящий по Москве на розовом «хаммере», а на кону — миллионы серого нала в зеленой валюте. То, что из этого получается, способно насмешить, не может не ужаснуть, но главное — призвано заставить крепко задуматься о правилах, по которым все мы живем.
Новый роман рижских авторов продолжает линию их предыдущих книг. Перед нами отменный триллер, стремительно набирающий обороты и в итоге из детективного «квеста» с загадочными смертями и жуткими совпадениями перерастающий в энергичный «экшн».
Александр Гаррос и Алексей Евдокимов — лауреаты премии «Национальный бестселлер», авторы трёх романов, в которых жёсткая социальная публицистика сочетается с лихо закрученным сюжетом. «Чучхе» — сборник из трёх повестей, построенных целиком на злободневных российских реалиях. Мистический триллер тут встречается с политическим, интрига непредсказуема, а диагноз обществу безжалостен.
В сетевые и ролевые игры играют студенты и менеджеры, врачи и школьники, фотомодели и драгдилеры, писатели и читатели… притворяясь эльфами, инопланетянами, супергероями. Жестокими и бессмертными.В плену иллюзий жизнь становится космической одиссеей безумцев. Они тратят последние деньги, они бросают семьи и работу, они готовы практически на все, чтобы игра продолжалась.…Когда всемогущий Инвар Мос пошлет тебе sms, твое время начнет обратный отсчет. И останется только выбрать — охотник ты или жертва. Догонять или убегать.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.