Серая слизь - [101]

Кудинов, вродe, заводит себя, входит в раж – но я вижу, что он все время внимательно следит за моей реакцией. Видимо, она ему и впрямь важна… Я отхлебываю. (Какая тут может быть реакция?.. Я бухнусь на колени, рвану на груди тельник и заору: “Да, да, я убил!”?

Или начну многословно оправдываться, путаясь во вранье?.. Он правда этого ждет? Да нет, не идиот же он – псих, полный, да, но не идиот… Ясно же, что что-то ему в итоге от меня нужно, – то, зачем он сюда приперся, к чему все время ведет. Ну давай, договаривай уже…)

Одно только несомненно – лейтенант не просто на понт меня берет: он действительно верит во все, что несет. Наверное, это вполне смешно – но юмористический аспект ситуации мною не воспринимается, совсем. Он знает, я ссу… Конечно, ссу. Я бы даже паниковал, наверное, если бы не крайняя степень эмоциональной отшибленности.

– …А ты, игрок, не подумал, что есть результаты анализа спермы, найденной в теле Саввиной? – Кудинов вдруг встает, двигая чуть не падающий от этого стул (еще больше сбивая фокус), приваливаясь к краю стола бедром. – Что у тебя просто можно взять анализ – и все, вот и прямая улика… Не подумал? Умник…

Глядя сверху вниз, быстро, пристально, не отрываясь шарит, шарит глазами по моему лицу: сам лейтнантс нестоек, как жидкий киборг, но глаза его, маленькие, круглые, неопределенного цвета, наоборот, предельно тверды – и никакой нет сейчас в этих глазах рептильной бессмысленной неторопливости, хватка в них, дотошная беспощадная цепкость – и я ничего не могу поделать с собой, я все больше теряю самоконтроль, окостеневаю.

– Подумал, вижу… Правда, умник… Знаешь, что нельзя взять анализ. Оснований нет. Дело то закрыто тыщу лет. Против тебя все равно никаких улик… – Ощущение, что он кайф немалый ловит от моей неуязвимости. – Вообще таких, как ты, колют – на признание раскалывают. Думаешь, я не знаю, как это делается? Хотя бы на трое суток, на законные трое суток в изолятор – по “стодвадцатке”. “До выяснения всех обстоятельств дела”. Думаешь, за эти трое суток ты бы не раскололся?.. Не боишься, да? Я понимаю, почему ты не боишься. Ты ж у нас, бля, звезда… С ушами. Все тебя теперь знают. И ты всех знаешь. Журналистов одних знакомых пол-Латвии. И Плотникова эта твоя всех адвокатов знает…

Потихоньку до меня доходит дикий парадокс происходящего. Кудинов уверен, что убивец, маньяк, ебанько – я. Но поскольку улик нет и на допросах я не проговариваюсь, он решил, что я просто такое хитрое и предусмотрительное ебанько. А сюда он пришел, чтоб посмотреть и послушать меня, неподготовленного к разговору. Потому и наезжает с ходу. Начни я лихорадочно отпираться – это, естественно, будет расценено как подтверждение моей вины. Но ведь и молчание мое, по его логике, работает на ту же версию – как свидетельство того, что я, наоборот, готов заранее ко всему. Это логика параноидальная – когда взаимоисключающие обстоятельства трактуются одинаково… Я глотаю водяру, она идет не в то горло, я закашливаюсь, и кашляю, и не могу остановиться. …А подробно реконструирует ход моих якобы мыслей лейтенант – чтоб показать, что все-то ему за меня ясно, что я для него как на ладошке (только другой прихлопнуть). Тупик.

Я поднимаю голову – и тут меня парализует окончательно. Кудинов, отвернувшись, листает что-то на столе. Я догадываюсь, что. Тетрадку Якушева.

Он листает ее очень медленно, читает внимательно страницу за страницей. Пару минут. На меня ни разу даже не покосившись. Захлопывает ее, споро перебирает наваленное рядом с компом, безошибочно извлекает еще два Диминых дневника. Бегло проглядывает.

И тогда только спокойно поворачивается, как бы протягивая мне все три тетради:

– Значит, не был знаком с Якушевым?.. Между прочим, эти твои слова в протокол занесены… Или ты думаешь, я не видел его почерка? Или, думаешь, трудно будет установить авторство этого вот?.. Ну давай, сымпровизируй: откуда они у тебя, если ты не был с ним знаком? Поехали, время пошло…

– По почте прислали… – хрипло. Ему, по всему, полагается глумливо заржать, но он только сожалеюще чуть головой качает:

– Никак у тебя с импровизацией… Может, хоть квитанция с почты осталась? (Издевательство – острейшее, но в подтексте.) Не осталась?.. Нет, братан, это совсем у тебя лажа выходит…

– Слушай, лейтенант… – провожу рукой по морде. – В чем ты прав – их всех правда убил один и тот же человек. Аську, Доренского, Крэша… Решетникова Константина, Якушева, Князеву, Яценко, Шумскую эту – всех… Тот же самый человек, что прислал мне эти дневники…

– И ты знаешь, кто?

– Да, знаю. Федор Дейч. Про которого я тебе говорил. Только он не в Москве сейчас. Он три месяца назад вернулся. Можешь проверять, лейтенант… Он от всех скрывается. От меня скрывался. Еще он, скорее всего, убил такого Глеба Лапицкого, своего приятеля… Он ездит на его машине. На розовой “Волге”, “ГАЗ-21”, номерной знак Дэ Ха один-семь-семь-семь… Он был знаком со всеми перечисленными – проверяй. С Якушевым – есть свидетели. Он звонил мне с мобильного номера девять-восемь-пять-шесть-восемь-один-девять – проверяй, тот ли это номер, что остался в списке вызовов Сашкиного телефона в тот вечер… Он перемочил половину старых своих друзей, в большинстве – наших с ним общих. Он после убийства Сашки косвенно дал мне это понять. Чтоб я испугался. Чтоб я понял, что следующим буду я. Это у него многолетняя фиксация на мне. Он больной, абсолютно. Ему неинтересно просто мочкануть меня, ему напугать меня надо было… Проверяй, лейтенант. Если ты сам не на мне персонально задвинулся, если ты правда хочешь найти того, кто всех их замочил – его ищи…