Серая Орда - [3]

Когда мальчишка умчался «в дозор», Яндар подошел ближе.

— Думаешь, этим их проведёшь? — с сомнением спросил старик, окидывая рукой село.

Конечно, глупо всерьёз полагать, будто сборщики не ведают, сколько в селе дворов, сколько серебра и продовольствия можно и нужно собрать с общины. У князя и его наместников само собой водились люди, которые ведали такими делами. Но еще больше выплывало доброхотов, что загодя обо всех доносили. В первую очередь священники, во вторую — торговые закупщики, да и всякого другого народа шастало по сёлам немало.

Укрытие от сборщиков действительного состояния было делом с точки зрения народа праведным, почти священным. Ничего, что всё причитающееся сборщики в любом случае изымут, но сверх того не возьмут и на следующий год выход не поднимут — уже хорошо.

— Не проведёшь, — согласился староста. — Да только последний раз сами ордынцы появлялись здесь ещё при прадеде моем. Тогда считали дворы да дымы, чертёж составляли. По тем меркам и берут до сих пор выход. А село-то разрослось, разбогатело. Так что прямая нам выгода лишнего не казать. А ну как теперь кто из баскаков заедет?

— Пошевеливайтесь, православные! — весело и громко заорал Кузьма.

Православные пошевеливались. Вот мужики перетаскивают по брёвнышку на задний двор свежий сруб; вот выпрягают из воза добрую кобылу и ставят вместо неё старую клячу; вот бабы убирают с плетней выбеленное домотканое полотно и вешают взамен серые с дырами тряпицы. Жизнь бурлит и радует селян, которым уже и прискучило за лето без развлечений.

* * *

Когда утро начало понемногу «скисать», сборщиков заметили.

— Едут, едут! — закричал давешний мальчонка, со всех ног мчась к селу от рощи.

— Что-то рановато, — буркнул Кузьма и отправился на свой двор.

Здесь хранилось всё, собранное у селян. Уже уложенное по бочкам, коробам и возам, предназначенное к сдаче добро, ожидало княжеского посланца. Согнанный скот стоял в загородке поодаль. На тот случай, если витязи надумают остановиться в селе на обед или ночлег, прибраны были избы, натоплены бани и приготовлены угощения.

Услышав крик вестового мальчишки, девки, задержавшиеся в селе, и не успевшие вовремя схорониться в лесах, рванули отовсюду к глубокому, заросшему берёзами овражку, что и дал когда-то название селу. Вслед за девками поддавшись настроению, а может и, возомнив о себе лишнее, подались и немолодые уже бабы. Даже одна из сельских старух, вызывая всеобщий смех, подобрала подол и поковыляла, сопровождаемая веселым свистом, к оврагу.

Молодые юноши, наоборот, принарядившись, подтянулись ко двору старосты, с надеждой попасть на глаза приезжим. Вдруг, да и приглянётся кто из них воеводе и возьмет он удальца в свою дружину. И такие случаи, говорят, бывали. Само собой и мальцы вертелись здесь же — но эти больше из любопытства.

И вот со стороны Коломны из рощи появился отряд. Невеликий, всего в дюжину всадников и безо всякого обоза. Впереди, сверкая дорогой броней, не прикрытой ни плащом, ни какой иной накидкой, ехал местный волостель.

Наместники в эти годы менялись часто. На Москве менялись князья, менялись тысяцкие, дворские, а вслед за ними менялись наместники и прочие княжьи слуги. Однако этого боярина дед Кузьма всё же припомнил, — видел, бывая на работах в Коломне.

С приближением отряда настроение в селе сразу переменилось. Лукавство куда-то исчезло, и оставшиеся встречали сборщиков с искренней радостью и гостеприимством — «Вот они мы. Бедные, но хлебосольные. Рады видеть посланцев мудрого князя. Кто там у нас сейчас? Семён? Рады видеть Семёновых витязей. Всячески угодить готовы».

Чуть пригнув голову, наместник миновал ворота и спешился, передав повод одному из своих дружинников. Он поздоровался со старостой и сразу же подошел к выложенным во дворе припасам. Шагая вдоль ряда, внимательно осмотрел собранное, но надолго нигде не задержался. Из нарочно открытой кадки с квашенной цельными кочанчиками капусты, пальцами выловил один, дал стечь соку и с удовольствием захрустел. Осмотрев овощи, утварь, зерно и прочую мелочь, подошел к загону со скотом.

— Самых дохлых отобрал? — наместник строго посмотрел на Кузьму.

— Какие уж есть, — развел тот руками. — На то и зовётся скотина худобой, что худа по природе.

Боярин не стал спорить. Почесал голову и неожиданно грубо сказал:

— Хочешь, пройдусь со своими молодцами по вашим схронам? Всё заберу, что припрятали. И девок, знаю, укрыли. Моим парням как раз позабавиться.

«Прознал окаянный, — подумал Кузьма. — Вообще-то, легко пройтись по схронам, это вам, бесовым детям, не выгорит. Схрон он и есть схрон. Если и найдёте место, то вас ещё раньше углядят и дальше в лес утекут. Ищи там». Но ссориться с витязем не хотелось, и староста понял, что нужно откупаться.

Сходив в избу, протянул наместнику пять старых изрядно потёртых арабских дирхемов.

— Не губи, боярин. Вот, припас, отложенный на чёрный день, отдаю.

— Я и есть твой чёрный день, — рассмеялся княжий муж, принимая монеты.

Ещё раз осмотрев собранное, наместник распорядился:

— Зерно, скот, рыбу и что там ещё у тебя, сдашь в обоз — он по бездорожью отстал немного, но думаю, скоро будет. Я заберу серебро и шкуры.