Серая Орда - [24]

Помимо Тишки больше других запыхался от бега Рыжий. Он напялил на себя столько железа, что с трудом мог выдерживать взятый отрядом ход. Только необыкновенное упрямство и гордость не позволяли ему закинуть в кусты тяжёлый шлем или что-нибудь из вооружения.

Воевода чертыхался. Вместо того чтобы вести сейчас на приступ села верную сотню, он вынужден был, словно лесная зверюга спасаться бегством от каких-то там мужиков и монахов. Не приходилось и мечтать, чтобы встретить врага лицом к лицу. Конечно, трое бывалых воинов чего-то да стоят, но вот на остальных Заруба положиться не мог. Во время осады постоялого двора все показали себя неплохо, однако сражаться без укрытия, совсем другое дело.

Под утро Сокол всё чаще и чаще стал прислушиваться, даже как бы принюхиваться к окружающему лесу. Заметив это, Заруба остановил отряд и спросил:

— След, какой учуял, чародей?

— Пожалуй, — согласился тот. — Дождаться бы рассвета — сказал бы вернее.

Беглецы в напряжении затихли. Шума погони не доносилось, но это ровным счётом ничего не значило.

— Всем отдыхать и ни звука, — полушёпотом распорядился Заруба. — Если враг не объявится раньше, ждём до утра. Тогда и решим, куда топать дальше.

Люди повалились в траву прямо там, где стояли и мгновенно заснули. Сторожить остались Сокол с воеводой. Отойдя чуть в сторону, чародей прислушивался и принюхивался, пытался что-то понять, а Заруба, прохаживаясь среди спящих, пинал под рёбра всякого, кто начинал храпеть или стонать во сне. Отдых длился около часа. Погоня всё ещё не объявилась, и когда рассвело, Сокол решил побеседовать с птицами.

Ну, это только так говорится, «беседовать с птицами». Чародей вовсе не пытался им подражать, но шептал что-то, внимательно прислушиваясь к ответному щебету. Невежды полагают, будто птицы имеют такой же язык, как люди, мол, нужно всего-навсего выучить его, как люди учат языки друг друга. На самом же деле птичий язык больше походил на узоры, какие вышивают на тканях или наносят на утварь. Сокол много времени посвятил изучению и того и другого. Теперь он с какой-то долей уверенности мог объяснить суть птичьего щебетания.

Немного подумав и сопоставив всё, что услышал от птиц с тем, чего удалось почувствовать ночью, Сокол сказал:

— Здесь был Варунок и его преследователи. И направлялись они на восход. Правда, случилось это уже давно.

— Нам-то один черт куда идти, — буркнул Заруба. — Отчего и не на восход.

Подняв отряд, чародей с воеводой повели людей в новом направлении и совсем скоро наткнулись на старое кострище. Тарко осмотрел местность, но ничего важного не обнаружил, зато подтвердил догадки чародея — отряд уверенно взял след пропавшего княжича. Дальше пошли веселее, понимая, что теперь не только их догоняют, но и они в свою очередь идут к цели, а не просто удирают от погони.

Через два часа сплошных дебрей, вышли на просторную поляну.

Два монаха, два здоровенных упитанных монаха, лежали в траве рядом с давно потухшим костром. Из их глазниц торчали стрелы — хватило по одной на брата. Собственное оружие они так и не успели вытащить из ножен. Как ни странно, но здешнее зверьё тела монахов не тронуло и за прошедшие две недели они наполнили вонью всё вокруг.

— К нетленным их явно не причислят, — подумал вслух Рыжий. — Даже вороньё старается держаться подальше.

— И кто это их кончил, хотел бы я знать? — произнёс Дуболом. — Вряд ли ваши дружки…

Он не зло двинул одному из разбойников кулаком в бок и расхохотался.

Сокол с Тарко принялись осматривать местность, тела убитых монахов. Ко всеобщему изумлению убитых не пограбили, а то, что нападавшие даже не забрали стрелы, выглядело совсем странно.

— Овды, — подытожил Сокол.

Воевода посмотрел на Тарко. Тот молча кивнул, соглашаясь с чародеем.

— Лесные девы? — переспросил Заруба.

— Так их прозывают славяне, — подтвердил чародей.

Овды для большинства людей оставались существами загадочными, если не сказочными. Их народом правили женщины и оттого многие, особенно славяне, считали их неким подобием русалок или берегинь. Но это представление неверно — овды были настоящим народом, таким как другие лесные племена. Многие мещёрцы, верили, будто кровь лесных дев течёт и в их жилах. А Тарко так точно знал, что его бабушка вышла из этого загадочного народа.

— Если лесные девы порешили монахов, стало быть, те полезли в их девичьи дела, — не без насмешки заключил воевода.

— Какие могли быть дела у чернецов в лесу, кроме погони за княжичем? — удивился Дуболом.

Ему никто не ответил.

Все вместе хорошенько обыскали трупы. Воевода с Соколом осторожно вытащили из ножен монашьи клинки и осмотрели. Мечи выглядели старыми с выложенными золотой зернью крестами на рукоятях. И походили один на другой, как и сами святые братья. Никакого другого оружия при убитых не нашлось. Заглянули в сумки — монахи погибли не бедными — серебра и пряслиц отряд унаследовал достаточно. Под черными ризами обнаружились золотые кресты на цепях и одинаковые серебряные печати с буквой "М" и крестом посерёдке.

— Ага, — удовлетворенно сказал Заруба. — Вот и тайные знаки нашлись.

Тарко обошёл поляну. Заметив конские следы, подозвал Сокола. Вместе они осмотрели траву и мох вокруг.