– Что-то учителя не слышно, может, ушел? Обиделся за книгу, теперь в отместку каверзу какую-нибудь придумает. Организм от размышлений стал просыпаться.
«Нет, нет, нет», – мысленно застонал Надмир, – «я хочу спать, спать, спать, хочу спать».
Убеждал он себя, но наверно не очень убедительно, так как сон оставил его.
«Ну почему? Захочешь отдохнуть, так нет, в голову лезет всякая ерунда», – злился юноша, понимая, что сладкий, обеденный сон в тени сеновала пропал.
Он нехотя открыл глаза. Так и есть, надежды на сон рухнули окончательно и без поворотно при виде, замершего не вдалеке, учителя. Время шло, а колдун все стоял, изредка что-то тихо бормоча себе под нос.
– Учитель, – окликнул его Надмир, – все в порядке. Может с книгой, что случилось?
– Может с книгой что, – повторил колдун, затем повернулся и позвал ученика:
– Мальчик мой, подойди ко мне.
Юноша обречено вздохнул, встал и, стараясь согнать с лица недовольство, направился к учителю.
– Скажи, – проговорил Ведун, протягивая книгу, – тебе виден, сей рисунок.
– Как же я его увижу, если с верху камень лежит, – взглянул в книгу, ученик.
– Смахни его, – не отставал колдун.
Удивленный причудам учителя, Надмир попытался убрать камень. Но не тут-то было. Камень лежал, словно приклеенный. Это его так поразило, что он нагнулся, чтобы лучше разглядеть сучившиеся. Первым бросилось в глаза то, что камень не был приклеен, а буквально вырос из бумаги, был её продолжением.
– Чудно, – произнес юноша, – и как вам удалось этакое.
– И впрямь, чудно, – ответил Ведун, – только это сотворил не я. Понятно, ученье – это не с девками миловаться, но книгу, зачем испортил.
– Ничего я не портил, и камень этот не творил, зря вы на меня наговариваете,– возмутился Надмир.
– А больше некому. Но коль говоришь, что не нарочно, тогда рассказывай, как все было, – миролюбиво проговорил колдун.
– Так нечего рассказывать, все, как в прошлый раз, – морщась от боли, сказал юноша.
– Ничего, я ещё разок послушаю, может быть чего новенького вспомнишь. – Не обращая внимания на жалобный взгляд ученика, настаивал на своем колдун.
Надмир тяжело вздохнул и в очередной раз начал свой рассказ о путешествии в запредельное.
Ведун выслушал, усердно теребя бороду, погрузившись в раздумья. Примерно через тэй, он позвал юного хранителя, который к тому времени успел прикорнуть в теньке.
– Надмир, подойди сюда, – позвал он, разморенного юношу – отдохнул?
– Лучше бы не отдыхал, еле встал, – ответил юноша и скривился от ноющей боли,.
– Потерпи, закончим – подлечу. – Произнес колдун, затем протянул книгу ученику. – Давай попробуй ещё разочек.
Книга вновь встретила Надмира покалыванием в пальцах, но к этим ощущениям прибавилось ещё одно. Оно напоминало далекое бормотание, и одновременно шум листьев на верхушках деревьев. Виденье ушло, уступило место узору. Он ясно увидел, как на этот раз его прикрывал другой рисунок. В отличие от тонкой вязи основного узора этот рисунок был намалеван толстой кистью. Надмир поднырнул под него и оказался в коконе. Юный хранитель помнил, где находиться интересующие его место. Не теряя времени, он направился прямо к ним. Когда Надмир подошел к полушариям, его поразило то, что как и в прошлый раз они были разделены, словно всё ранее происходившее с ним просто пригрезилось.
– Попробуем еще разок, – прошептал он, соединяя полушария – авось и про…
Боль иглой вонзилась в бок, заставила Надмира застонать. Не открывая глаз, он прислушался к своим ощущениям. Бока горели. Казалось, с них содрали кожу и натерли солью. Все было настолько реально, что страшно было открывать глаза и проверять, каково оно на самом деле.
– Жизнь говно, – прошептал Надмир. Фраза из снов полностью отражало его состояние.
– Уж точно не мёд, – услышал он в ответ. Юноша повернул голову и увидел рядом сидящего с колдуном, отца.
– Мальчик мой, – начал речь Ведун. Он избрал для этого нравоучительный тон и добавил туда весомую порцию иронии, – я просил тебя просто посмотреть изменения, только взглянуть. Может тебе нравиться боль? Ты скажи, и мы не будем переживать, зная, что ты получаешь удовольствие. Правильно, сотник? – издевался колдун. – Если это так, то я твоего отца попрошу внести толику удовольствия в ваши занятия. Ведун поднял книгу, встал с колен, уселся на лавку.
– Вен, ты пока мы потолкуем, истопи-ка баньку, – обратился колдун к дышащему ему в затылок, сотнику.
– Ну, а ты долго ещё будешь бока отлеживать? – недовольно пробурчал ведун, лежащему Надмиру. – Может, прекратим, коль ты слабенький такой.
– Зачем прерывать такое веселье, – горько усмехнулся ученик,– гулять так, гулять.
Надмир сел на лавку. Он едва сдерживал себя, чтобы не застонать. Ему казалось, боль присутствовала в каждой частичке его тела. Не то чтобы говорить, дышать, хотелось через раз. Даже натянутая улыбка заставляла страдать.
Колдун тем временем вытащил из котомки уже знакомую флягу и налил из неё в кружку снадобья, протянул её юноше.
– Пей, только мелкими глотками, – произнес он, – и рассказывай, хоть не зря ходил? Чего-нибудь, нового заметил?
Надмир не спешил с ответом. Он потягивал мелкими глотками отвар, как и советовал колдун, восстанавливал в уме все происшедшее в запределье.
