Грег, глава совета старейшин клана, стоял на обочине дороги, провожая взглядом удаляющийся конвой из выселенных и снятых с корабля дадгов.
– Теперь чего делать собираешься? – спросил он у северянина.
– Сперва отыщу могилу брата, кое-кто из ватаги Белека шепнул мне, где искать надобно, – ответил Огел, затем, нахмурив брови, добавил, – ну а далее сам знаешь наши обычаи, пока убийца брата ходит по земле, не будет мне покоя. Дружина решила пойти со мной.
– Что ж сын Коуна, сдается мне, ты нажил себе сильных врагов, – Грег сделал паузу и улыбнулся, – как и новых друзей. В путь, когда собираешься?
– Дня через три-четыре, спешить теперича нам некуда. Пусть люди отдохнут.
– У меня к тебе просьба, друже, – сменил тему разговора Грег.
– Все, что в моих силах.
– Данья Оленья, чью жизнь ты спас, решила посетить наших соседей. Не мог бы ты сопроводить её до их заставы?
– Данья Оленья открыла тайну гибели брата, и для меня это будет приятной обязанностью, – произнес Огел. Через три дня два судна покинули пристань клана Берунов.
Лес не был так однороден, как летом. Осень щедро разукрашивала его яркими красками, заставляла листву вспыхивать алым цветом, словно факел в одном месте и осыпала золотом в другом. Она перемешала тона и оттенки, наносила мазки своей невидимой кистью, позволяя глазам, насладится праздником цвета перед однообразной и холодной зимой.
Вен стоял посреди небольшой поляны. Он поднял голову на встречу мелким каплям дождя, нежно падающими на лицо. Его глаза были закрыты. В этот момент мысли сотника были далеко от места, где он стоял под моросящим дождем. Ему казалось, что не дождь, а нежные девичьи губы, разорвав время, касались его лица. Горьковатый запах осеннего леса, напоминавший запах её волос, обволакивал его, заставлял сердце сжиматься от тоски.
Сколько лет прошло, но не отпускала та ночь, когда юная дева, разбудила сердце Вена и исчезла в утреннем тумане. Долго он пытался убедить себя, что только хмель заставил его тогда увидеть ту, которой нет на самом деле, ну а если и была, то упорхнула, исчезла на веки. Стыдясь своей печали, Вен спрятался на самой дальней заставе, брался за любое рисковое дело, не упускал случая затащить кого-нибудь в постель. Но все ровно, она приходила ему во снах, не уступая другой место в сердце Вена. Он частенько ловил себя на мысли что, лаская очередную пассию, он представлял перед собой деву, которая исчезла много лет назад, в праздник первой ночи.
Однажды проснувшись, он понял, что устал обманывать себя и сдался. С этого дня Вен начал искать её. Он осторожно расспрашивал людей о девах, что были в тот год на празднике, а когда узнавал о гостьях прибывших из другого клана, и если ему позволяли дела, старался посетить главный стан.
Он бродил между прибывшими, под любым предлогом касался рук женщин, уверенный, что узнает её прикосновение даже через много лет.
Не находя свою избранницу, он набирал сладостей и уходил в дом ребенка, где согласно обычаю воспитывались дети клана. Вен знал, что один из них – дитя той самой ночи.
Привыкшая к его приходам, детвора окружала Вена шумною гурьбой, радовалась подаркам и возможностью поиграть с добрым дядей. Он гладил их по головкам, по долгу всматривался в лица носившейся детворы, пытался понять, в ком из них течет его кровь.
Утомленный детьми, он уходил к себе на заставу. Сердце сотника успокаивалось, зная, все же та ночь не ушла бесследно, и сегодня он касался этого следа.
Вен открыл глаза, темнело. Туман выполз из оврага, поедая остатки света. Он накинул своё покрывало на ветви деревьев, пряча под ним шум и суету дня. «Пора возвращаться», – подумал сотник, и двинулся в обратный путь.
Вен бесшумно скользил между деревьев тенью, не нарушая окружающую гармонию. На подступах к заставе он услышал, как кто-то ломился сквозь лес. Здесь, на окраине обжитого мира так разгуливать было непозволительной роскошью, за которую часто приходилось расплачиваться собственной жизнью. Вен прижался к дереву и стал незаметным в вечерних сумерках. Он вытащил боевой нож, больше напоминающий короткий меч, затаился. До идущих оставалось шагов пятьдесят, а он уже почувствовал запах дыма и хмельной аромат меда. К хрусту веток под ногами прибавилось не довольное бормотание незнакомца, который вымещал свою злость на окружающем лесе.
«Не иначе молодежь, вместо отдыха, на его поиски послали», – предположил Вен.
Действительно, через какое-то время мимо него прошли двое. Причем первого он заметил в последний момент, зато второй шумел за двоих. Вен подкрался к, шедшему последним, молодому воину, приставил нож к горлу и прикрыв свободной рукой рот.
– Если пикнешь, ты мертв, – шепнул он, парализованному от страха толстяку. Вен усадил его на землю.
– Молчи, или… – прошептал он и сделал красноречивый жест, после чего двинулся за другой жертвой.
Сотник бесшумно ступал по опавшим листьям, готовясь повторить проделанное. Вен развел руки, что бы схватить молодого, и в этот момент получил удар в живот, пяткой древка копья. Сотник, превозмогая боль, перекатился в сторону и выставил перед собой нож. Широкий наконечник копья, описав дугу, молнией ударило в место, где только что находился Вен. Сотник, блокировав удар, соскочил на ноги. « Может все же не мои»? – пронеслось в голове у него.
