Серафита - [33]

на одном и том же дереве или два схожих дерева одной и той же породы. Эта аксиома вашего счисления, ложная в видимой природе, так же ложна в невидимой вселенной ваших абстракций, где одна и та же разновидность присутствует в ваших идеях — вещах видимого мира, расширенных благодаря их связям; таким образом, различия выражены здесь гораздо сильнее, чем где-либо еще. В самом деле, поскольку все здесь связано с темпераментом, силой, нравами, привычками самых разных индивидуумов, то самые малые предметы предстают как выражение собственных чувств. Но если человек смог создать Единицы, то не потому ли, что придал им вес и значение, равные кускам золота? И все же, если вы возьмете дукат бедняка и дукат богача и скажете, исходя из логики казначейства, что речь идет о двух равных количествах, мыслитель возразит вам: первый дукат морально значительнее второго; он обеспечит месяц счастья, тогда как другой — лишь самый эфемерный каприз. Следовательно, два и два могут равняться четырем лишь в ложной и чудовищной абстракции. Дробь также не существует в Природе: в ней то, что вы называете частью, есть конечная вещь в себе. Но ведь часто случается, и у вас есть тому доказательства, что сотая часть вещества превосходит то, что вы назвали бы целым, не так ли? Но если часть не существует в Природном Порядке, то тем более она не существует в Моральном Порядке, где идеи и чувства могут быть различны, как виды Растительного Порядка, но они всегда целые. Теория дробей является, следовательно, еще одним проявлением неслыханного самодовольства вашего разума. Что касается Чисел с их Бесконечно малыми и Бесконечными целыми, то они представляют собой силу, лишь малая часть которой известна всем, ее значение ускользает от вас. Вы построили себе хижину в бесконечности Чисел, украсили ее хитро расположенными и раскрашенными иероглифами, и воскликнули: «Все в этом!» От простых Чисел перейдем к сложным. Ваша геометрия устанавливает, что прямая линия — самый короткий путь от одной точки к другой, но ваша же астрономия доказывает вам, что Бог использует лишь кривые. Следовательно, одна и та же наука содержит две доказанные истины: одна засвидетельствована благодаря тому, что ваши чувства вооружены телескопом, другая — вашим рассудком, при этом они противоречат друг другу. Подверженный ошибкам человек утверждает одну из них, а Создатель миров, которого вы никогда не уличили в ошибке, опровергает ее. Кто же решит выбор между прямолинейной и криволинейной геометриями? Между теорией прямой и теорией кривой? В то время как таинственный художник, умеющий обычно быстро достигать цели, использует в своем творчестве прямую линию лишь для того, чтобы обрезать ее под прямым углом и получать ломаную, человек не в силах добиться этого: ядро, которое он хочет направить по прямой, идет по кривой, а когда вы хотите наверняка попасть в определенную точку пространства, вы приказываете бомбе следовать по ее жестокой параболе; никто из ваших ученых не пришел к такому простому заключению: Кривая есть закон материальных миров, Прямая же — закон духовных миров, одна — теория законченных творений, другая — теория Бесконечности. Лишь человек — единственный на земле знающий, что такое Бесконечность, — может познать прямую линию; лишь он обладает чувством вертикальности, расположенным в специальном органе. Не является ли привязанность к творениям кривой у некоторых людей признаком нечистоплотности их натуры, еще связанной с материальными субстанциями, порождающими нас; и не выявляет ли любовь великих умов к прямой предчувствие ими неба? Между этими двумя линиями — провал, как между конечным и Бесконечным, между Материей и Духом, между человеком и идеей, между движением и движимым предметом, между Творением и Богом. Попросите у божественной любви ее крылья, и вы преодолеете эту пропасть! А за ней начинается Откровение Глагола. Нигде вещи, которые вы зовете материальными, не лишены глубины; линии — окончания твердых тел, содержащих в себе определенную силу воздействия, коей вы пренебрегаете в ваших теоремах, что делает их ложными по отношению к телам в целом; отсюда это постоянное разрушение всех человеческих памятников, которым вы безотчетно придаете активные свойства. Природа состоит лишь из тел, но ваша наука воссоздает только внешние аспекты. Так не опровергает ли Природа на каждом шагу все ваши законы: укажите хотя бы один, не опровергнутый фактом? Законы вашей Статики нарушаются тысячами случайностей физики, так влага сокрушает самые могучие горы и доказывает вам таким образом, что даже самые тяжелые субстанции могут быть вознесены невесомыми. Ваши законы об Акустике и Оптике отступают перед звуками, которые вы слышите в себе во время сна, и перед светом электрического солнца, чьи лучи зачастую доставляют вам неприятности. Вы больше не знаете, ни как свет действует в вас, ни как работает простой и естественный механизм, превращающий свет в рубины, сапфиры, опалы, изумруды на шее экзотической птицы из Индии, хотя он и остается серым и темным на шее той же птицы, живущей под облачным небом Европы, ни как ему удается остаться белым здесь, среди полярной природы. Вы не можете решить, является ли цвет свойством, присущим телам, или следствием притока света. Вы принимаете соленость моря, даже не проверив, солено ли оно на всю свою глубину. Вы признали существование нескольких субстанций, пересекающих то, что вам кажется пустотой; субстанций, которые невозможно обнаружить ни в одной из форм, определяемых Материей, и которые, несмотря ни на что, гармоничны с ней. К тому же вы верите в результаты, полученные Химией, хотя она до сих пор не располагает каким-либо средством оценить изменения, вызванные появлением или исчезновением этих субстанций, которые уходят или приходят через ваши кристаллы и машины, работающие от неуловимых источников энергии тепла и света, действующих благодаря тонким свойствам металла или стекловидного кремния. Вы получаете лишь мертвые вещества, вы изгнали из них неведомую силу, противостоящую процессам разложения на земле, и их свойства притяжения, вибрации, концентрации и полярности — лишь феномены. Жизнь — мысль тел; они только средство зафиксировать ее, удержать на ее пути; если бы тела сами по себе были живыми существами, они служили бы