Серафим Саровский - [125]

.

В архивных материалах обнаружена масса докладных записок от монашествующих:

«В управление Саровской пустыни

послушника Саров. Пустын. Василия Романова

заявление.

15-го Декабря 1918 г. в 7!4 ч. вечера ко мне в келию пришли 2-е приезжих неизвестных, комиссар Сарова В. Астраханцев и 4 Саров, красноармейца и в кел. моей сделали обыск — взяли 13 р. серебр. денег. Три фунта сахару. 1 ручная типография с 200 букв, а также один из неизвестных сказал: Что когда не хотим платить налогу, то мы будем грабить, и ушли»^{655}.

На счастье саровских монашествующих, представители советской власти не рискнули пойти на крайние меры.

Саровский комиссар и саровские красноармейцы — представители советской милиции, сменившие в марте 1917 года сотрудников полицейского участка, расквартированного при монастыре, получали от обители довольствие и повышенную заработную плату. В перечне их обязанностей первым пунктом было записано: «Охрана правопорядка нового строя Русского государства»^{656}. Однако монашествующие больше надеялись на защиту местных крестьян. На одном из крестьянских сходов жители деревень Балыково, Рузаново и села Кременки выразили «желание защищать святыню-обитель от различных покушений»^{657}. Предположительно не без инициативы этих же крестьян в 1919 году в Сарове было организовано Успенское саровское церковноприходское общество с целью объединения всех православных граждан, проживающих в местечке Саров и близлежащих селениях — Балыкове, Хвощеве и Цыганском^{658}. Не все монастырские проблемы этот договор помогал решать, но главную свою задачу он выполнил — на протяжении семи лет на Саровской земле существовала православная организация, объединившая в себе монастырь и приход.

Для проведения богослужений храмы, часовни и пустыньки распределялись между членами общества таким образом: жителям деревни Балыково предоставлялся Успенский собор и храм Зосимы и Савватия; монашествующим и представителям гражданского населения местечка Саров — храм во имя Преподобного Серафима, Ближняя и Дальняя пустыни; представителям поселков Хвощевский, Цыгановский и Городки — храм во имя Иоанна Предтечи, часовня Первоначальника и пещерный храм во имя Преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских; гражданам Сатиса, Росстани и Романова Стана — собор во имя Пресвятой Богородицы и Ее Живоносного Источника^{659}. Всесвятская кладбищенская церковь и монастырская колокольня находились в общем пользовании. Священнослужители Саровской пустыни были равномерно распределены по всем храмам. Председатель общества избирался из числа крестьян, в основном это были представители деревни Балыково.

С установлением новой власти и новых экономических порядков кардинально изменилось общественное положение монастыря и его насельников. Монастырские кельи начинают обживать представители советских органов, воспитанники одного из московских детских домов. В 1918 году все земельные владения обители реквизированы: 22 874,2 десятины^{660} переданы в ведение Саровского лесничества, около тысячи десятин перешли совхозу. Монашествующие предпринимали многократные попытки по организации своего хозяйства в новых условиях. Состоявшей в основном из крестьян братии монастыря приходится оправдываться, что они принимают участие в работах «не исключая священнослужителей. Выполнив чреду служения, они шли на работу… Работы производились: с наступлением весенней распутицы сплав и выгрузка дров, потом работы на огороде: пахота, делание грядок, посадка, поливка, полка; затем сенокос, полевые работы. В то же время требовались и домашние хозяйственные работы. Во всех этих работах участвовали и старые и малые… Каждый вкладывал возможные свои силы»^{661}.

В 1918 году началась борьба за создание сельскохозяйственной артели. Первоначально местными властями монастырю был выделен земельный надел, состоявший «…из разных и отдаленных друг от друга участков, общая площадь пахотной до 170 десятин и луговой до 250 десятин, грунт самый песчаный»^{662} — всего 693,6 десятины. Но и эта «привилегия» вскоре была передана саровскому совхозу решением Темниковского уземотдела от 19 марта 1920 года, что обрекло насельников монастыря на нищенское существование. Православная обитель, до этого бесплатно кормившая на протяжении всей своей истории порой до нескольких тысяч человек ежедневно, вынуждена была обратиться за помощью к богомольцам. И православный люд не оставил обитель наедине с бедой, помогая ей кто как мог.

Более благополучная судьба сложилась у Германовской токарной деревообрабатывающей артели^{663}, которая просуществовала до закрытия монастыря. В марте 1919 года на Германовском кордоне на левом берегу реки Саровки начала работать небольшая артель, состоявшая из семнадцати монашествующих. Пять токарей, четыре плотника, три вертельщика, кузнец, молотобоец, хлебопек и повар. Вот как описывает матушка Серафима (Булгакова) то, что она видела при одном из посещений артели. «На Гермогеновой пустыни находилась точильная мастерская. Я видела два громадных маховых деревянных колеса и от них привод к точильным станкам. Колеса вертели раньше лошади, а последнее время руками. Кипарисовые кресты, ложки резали от руки; а на точильном станке вытачивали тарелки, блюда, чашки, солонки, кружки, ножки к стульям, веретена и вообще всякую домашнюю утварь и посуду, прялки, детские игрушки»