Серафим Саровский - [13]

Вообще же отец Серафим неохотно советовал другим поселяться в отшельнической келье, объясняя, что таковой должен быть как бы распятым на кресте; что в монастыре иноки борются со злыми силами — как с голубями, в пустыни же — как со львами. А потому, если и поддерживал чье-либо пустынножительство, то никого не благословлял уединяться одному, советовал проходить пустынные подвиги вдвоем или даже втроем. В доказательство приводил всегда слова из Екклесиаста (гл. 4): «Двоим лучше, нежели одному, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. И если станет кто-либо преодолевать одного, то двое устоят против него. И нитка, втрое скрученная, не скоро порвется».

Тысячу раз стоит удивиться тому, какая сильная вера была у отца Серафима, если благодаря ей он преодолел наитруднейшие искушения. В награду за это Господь ниспослал ему дар прозорливости, действие которого обнаружилось первый раз именно в его пустыньке.

Саровские иноки рассказывали следующее. Один боголюбивый посетитель обители возгорелся желанием непременно стать монахом в Саровской пустыни. Какое-то время он жил в монастыре, приглядываясь к трудам монашествующих. Но, возвратясь домой, он увлекся мирской жизнью, потом вступил в брак и имел двоих детей. Совесть, однако, все время напоминала ему о его обетах. Этот человек снова прибыл в Саров как большой грешник, кланялся в ноги саровским старцам в церкви после богослужения, прося их обсудить его вину, дать совет и благословение на поступление в обитель. Один из старцев посоветовал ему обратиться к отцу Серафиму.

Приезжий отправился в пустыньку и увидел батюшку выходящим из кельи с заступом. Он бросился перед старцем на колени, умоляя дать совет в его душевном расстройстве. Отец Серафим, выслушав его длинную и горячую речь безмолвно, спросил: «Исполнишь ли ты по обету все иноческие правила?» Тот клялся до смерти быть верным исполнителем монастырских правил, жаждая, чтобы старец сейчас же наложил на него какую-либо епитимью.

Отец Серафим, провидя возможность исполнения обещания пришельцем, сказал: «Если ты точно по обету своему исполнишь все иноческие правила, то гряди с миром в путь твой». Затем он благословил этого человека и отпустил. Вскоре вдруг умерла его жена, а вслед за тем — дети. И не связанный более никакими житейскими узами, ушел он из мира, поступил в Саровскую пустынь, был пострижен в монашество и умер истинным иноком.

Возвращение в монастырь.

Начало старчества

Столпничество не было последним подвигом отца Серафима, и о нем еще ничего не знали. Молчальничество же его не всем нравилось. Слабые роптали: зачем батюшка, наложив на себя молчание, лишает братию той духовной пользы, какую мог бы принести ей своими беседами. Кредо же отца Серафима было таково: «Святой Григорий Богослов рек: прекрасно богословствовать для Бога. Но лучше сего, если человек себя очищает для Бога».

Трудно понять это современному русскому человеку, почти на целое столетие отвергшего Бога и церковь Его. Иному покажется, что и десятой доли подвигов отца Серафима хватило бы для «полного и окончательного» очищения души. Но не так происходит все в жизни духовной, как видится из мира. Нет конца духовному совершенствованию человека, и вся проблема в том, сколько человек может вместить. Священники говорят, что душа грешного человека похожа на кусок черной материи. На нее какое пятно ни поставь — незаметно. Душа же праведного становится после многочисленных и многообразных трудов покаяния светлой материей, способной лицезреть Самого Господа. На светлой материи любая пылинка видна. Чтобы ее сдуть, еще и еще нужно потрудиться.

Сам отец Серафим, по своему глубокому смирению, не только не причислял себя к праведникам, но, часто размышляя у своего гроба в сенях о загробной жизни, плакал, потому что земной путь его казался великому подвижнику несовершенным.

В конце 1832 года, перед самой кончиной старца, кто-то из иноков спросил:

— Почему, батюшка, мы не имеем строгой жизни древних подвижников?

На это старец дал ответ, который объясняет всю его удивительную жизнь:

— Потому не имеем, что не имеем решимости. А благодать и помощь Божия верным и ищущим всем сердцем Господа ныне та же, что была и прежде. Ибо, по слову Божию, Христос «вчера и сегодня Тот же отныне и вовеки».

Так или иначе, но отец Серафим после своего пустынножительства принял на себя подвиг затворничества. Отчасти этому способствовало следующее обстоятельство. Не было известно, кто и как причащает отца Серафима с тех пор, как он, приняв на себя молчание, перестал ходить в монастырь. Собор старших иеромонахов решил предложить ему: или ходить в воскресные и праздничные дни для причащения в монастырь, или, если болезнь ног не позволяет этого, переселиться в Саров.

Монаху, носившему отцу Серафиму пищу, было велено передать ему это и узнать его мнение. В первый раз подвижник ничего не ответил, во второй молча пошел за монахом в Саров и там остался. Это было в мае 1810 года.