Сэр Вальтер Скотт и его мир - [18]

Среди приятелей Скотта этих лет — будущие судьи, профессора, высокопоставленные государственные чиновники, благородные землевладельцы. Он и в дальнейшем непринужденно общался с лицами из числа наиболее могущественных и влиятельных в Шотландии. Позднее он вступил в теплые отношения с герцогами Баклю (на его веку сменились три обладателя этого титула), с которыми поддерживал почтительную дружбу, считая герцога Баклю «вождем» и главой клана Скоттов. Скотт не был снобом, однако придавал большое значение происхождению и полагал, что у класса землевладельцев серьезные обязательства перед обществом. Но мы еще поговорим о двойственности социальных и политических взглядов Скотта.

«Всяк знает, — писал Скотт в автобиографическом отрывке, — что в Эдинбурге молодые студенты обретают могучий стимул к соревнованию в объединениях, называемых „литературными обществами“ и учреждаемых не только для прений, но также и для сочинительства». Не будучи прекрасным оратором, он мог, однако, с воодушевлением и даже блеском распространяться на темы, завладевшие его воображением, а обширный запас разнообразных знаний, почерпнутых из множества случайно прочитанных книг, позволял ему временами предстать перед друзьями многообещающим молодым литератором.

Скотт возвратился в университет к началу 1789/90 учебного года и записался на курс этики у знаменитого профессора Дугалда Стюарта, о котором лорд Кокберн, слушавший тот же курс несколько лет спустя, вспоминал: «Для меня лекции Стюарта были как откровение небесное. Я почувствовал, что у меня есть душа. Благородные идеи, что он развивал в блистательных сентенциях, возносили меня в горние выси… Идеи Стюарта перевернули все мое естество. Короче, Дугалд Стюарт был одним из величайших ораторов-моралистов». Скотт тоже предпочитал расплывчатые высокопарные рассуждения Стюарта о нравственности более строгому и формальному рассмотрению предмета. Много лет спустя он с большим усердием помогал Джону Уилсону («Кристоферу Норту») 61 попасть на ту же самую кафедру; мыслил Уилсон поверхностно и совершенно банально, и материал для каждой лекции получал почтой из Лондона от одного из знакомых; зато свои выступления он разыгрывал с такой напыщенностью и мелодраматическим пылом, что они пользовались грандиозным успехом и на его лекциях было всегда полно народа. Скотт также слушал лекции профессора Александра Титлера по всемирной истории, а в 1790/91 и 1791/92 учебные годы — куда более строгие специальные курсы по шотландскому и гражданскому праву. Последний он нашел скучным, но первый — его читал Дэвид Хьюм, племянник великого философа, — произвел на него сильное впечатление и заложил основу солидных знаний в этой области, которые сказываются во многих романах Уэверлеевского цикла. Для его пробудившегося воображения это была живая история. «Я дважды собственноручно переписал его лекции по конспектам, — сообщает Скотт, — и всякий раз, как мне доводилось к ним обращаться, не мог надивиться проницательности и четкости замысла, потребным для упорядочения свода законов, каковой, первоначально составленный под жесточайшим давлением феодальных норм, обновлялся, переделывался и перекраивался со сменою времен, обычаев и нравов, покуда не уподобился некоему древнему замку, что местами нетронут, местами стоит в руинах, местами обветшал, чинен-перечинен и успел переменить вид за долгие века бессчетных переделок и пристроек, однако все еще являет, наряду с приметами древности, следы мастерства и мудрости своих первостроителей, так что архитектор, способный различить многообразные стили разных веков, когда замок подвергался перестройке, сумеет разобраться и составить тщательный план всего здания». Хьюм, по словам Скотта, был как раз таким «архитектором» и в своем изложении сопрягал «прошлое наших правовых статутов с нынешним их состоянием» и прослеживал «четко и обоснованно изменения, что они претерпели, и причины, их повлекшие». Изменения и их причины — в этих словах — понимание истории Скоттом.

К этому времени Скотт из всех возможных юридических поприщ решил выбрать адвокатуру. Вместе со своим другом Уильямом Клерком он прошел испытания по юриспруденции в 1791 и 1792 годах, по гражданскому праву — 30 июня 1791 года и по шотландскому праву — 6 июля 1792-го. 11 июля 1792 года он и Клерк «оба получили мантии со всеми положенными при них отличиями и обязанностями». Теперь Скотт стал адвокатом с правом представлять клиентов в шотландских судах. Но он был также и начинающим поэтом, не раз испробовавшим силы в стихосложении; ревностным антикваром-любителем; неутомимым читателем поэзии, художественной прозы и всевозможных документов, имеющих касательство к прошлому — особенно недавнему прошлому — родной страны; увлеченным исследователем сельских районов Шотландии, главным образом мест, достопримечательных в историческом плане; и просто молодым человеком, для которого само собой разумелось, что судьба будет благосклонна к нему и он добьется желаемого в том, что для него всего важнее. Что именно для него важнее всего — этого он еще не знал.