Сэр Майкл и сэр Джордж - [58]

— Не беспокойся. — Сэр Джордж усмехнулся не без злорадства. — В последнее время меня только и утешает мысль о том, какой доклад сделает Джонс про неразбериху в этом Комси. Пари держу, что сейчас он со Стратерриком, с этим гордецом и нахалом, уже не разговаривает. Но у тебя есть все основания беспокоиться о судьбе Дрейков, Элисон. Нам предстоят невеселые дни.

Она вскочила, горя решимостью. Куда девалась та женщина, которую он застал на постели в слезах?

— Министерство начнет расширяться вовсю. Там твое место, туда ты и пойдешь.

— Они и слушать не станут о моей кандидатуре для отдела искусств.

— К чему отдел искусств! Тебе надо взять что-то совсем другое, более солидное. Мне еще больше, чем тебе, осточертели все эти искусства и художники. — Она призадумалась. — Знаешь, что я сделаю? Позвоню Молли Эвон. Ее муж все еще заместитель министра, да?

— Да, но я едва с ним знаком.

— Мы с Молли когда-то очень дружили. Конечно, времени до обидного мало — и они могут быть заняты, но я их приглашу с нами пообедать. Не знаю, как он, но Молли страшная скупердяйка, всегда этим отличалась, и на бесплатный обед в хорошем ресторане она примчится, хоть бы у нее самой в духовке сидело жаркое.

И Элисон побежала к телефону, громко хлопнув дверью.

Теперь, когда весь пыл, вся энергия и целеустремленность сосредоточились в его жене, сэр Джордж почувствовал, как доска их брачных качелей опускается с его стороны все ниже и ниже. Стараться по-прежнему вести работу Дискуса было все равно что сидеть в кресле, которое разваливается под тобой. Не так давно он еще гордился преданностью своего штата, но сейчас чувствовал, что они могут наговорить Джонсу что угодно, напоить ядом его доклад в министерстве. И вся порча началась с возвращения этого чудовища, Кемпа. Мало того: именно сейчас, когда он ближе узнал и оценил Джун Уолсингем, она решила уйти и заняться рекламой в одном из тех модных журналов, какие иногда покупала Элисон, где со страниц бессмысленно таращились худые девицы или звучали призывы к путешествиям. Несчастье англичан было в том, что им все время вдалбливали в голову, будто обязательно надо лежать на берегу Карибского моря. А если накопить денег и поехать туда, угрюмо подумал сэр Джордж, то там плакаты непременно будут зазывать тебя посмотреть Тауэр, караул гвардейцев или домик Энн Хатауэй.

— Придут! — крикнула Элисон, входя. — И я их пригласила в «Мушкетера».

— Дьявольски дорого, да и столик нам не достать.

— Придется заказать заранее. На восемь часов. Позвони, пока я приму ванну. Нет, погоди, я сама, будет похоже, что звонит чей-то секретарь, а ты налей мне ванну, милый. И давай совсем не думать о расходах.

И она вышла к телефону, очевидно, в очень хорошем настроении.

Сэр Джордж добавил себе джину, выпил, потом, тяжело ступая, поднялся наверх — налить ванну для Элисон — и вернулся в столовую проглядеть вечерние газеты. Как всегда, они его раздражали. Хотя он соглашался с ними, что каменщики вполне могут протянуть еще полгода на тридцать шесть шиллингов в неделю, но он никак не разделял газетных восторгов, когда они взахлеб восхищались теми ловкими людьми, которые каким-то образом заработали миллион-другой, не платя при этом никаких налогов. И вдруг в театральных новостях он увидел фамилию О'Мор. Нет, не может быть! Но он не ошибся: в заметке говорилось, что странствующая труппа О'Моров начинает гастроли в театре «Коронет» в Лондоне. Великий Боже! Растерянный, еще больше удрученный, он поднялся наверх, чтобы переодеться. В некоторых случаях, когда у них бывали гости или они куда-нибудь ходили, Элисон обязательно надевала на себя светскую маску еще до выхода в свет, хотя ей приходилось занимать только одного сэра Джорджа. Казалось, что она проводит генеральную репетицию, играя гостью или хозяйку дома. И сейчас был именно такой случай. С той минуты, как она вышла из ванны, она вела веселую непринужденную болтовню, не ожидая от него поддержки: ему даже казалось, что говорит она не с ним, не с человеком, за которым она столько лет замужем, не с тем, чью руку она сжимала, разражаясь слезами. Более того, ему не нравилась та женщина, которую она играла: эта женщина была гораздо богаче, чем настоящая Элисон, куда изысканнее, она свысока говорила обо всем и все знала, будто сошла со столбцов светской хроники газет или одного из модных журналов. И сегодня эта сомнительная особа пудрилась, красилась и одевалась в скромной спальне Дрейков, а потом, сидя рядом с ним в такси, болтала всю дорогу, пока они не доехали до «Мушкетера», находившегося у самого Беркли-сквера.

И тут его прежняя Элисон на минуту воскресла. Она судорожно сжала его руку и горячо зашептала:

— Джордж, не подведи меня. Уверена, от тебя многое зависит. Будь внимателен к Молли, а я займусь им. Но если я обращусь к тебе, поддержи меня, что бы я ни говорила. Обещай, милый, прошу тебя!

Но из такси вышла уже та, другая, вооруженная для встречи с гостями, и ее сопровождал довольно неуклюжий человек, и хотя его костюм отдаленно напоминал одежду героев Дюма, по характеру он был от них очень далек.