Сентябрь + сентябрь - [10]
Сосульки под клюшками разбивались вдребезги одна за другой. А темп всё нарастал и нарастал.
Но тут раздавался предварительный звонок к началу второго урока.
Тётя Клава отпирала двери школы.
Ребята прекращали играть, шли в раздевалку, вешали пальто и шапки. Победители шли весёлыми. Кто проигрывал, шёл грустным.
В определённом углу, который выделила тётя Клава, ребята складывали клюшки. Но это не значит, что игра на сегодня прекратилась.
Вовсе нет!
После уроков игра возобновлялась, и с ещё большей страстью: не было ограничения во времени.
Первыш оставался поглядеть. Он даже видел, как однажды пришла бабушка Ревякина и стала его уговаривать, чтобы шёл домой.
А Ревякин всё бегал и бегал. Он тоже наращивал темп, потому что его команде в третий раз грозила опасность остаться в «Чёрных бомбовозах».
Тогда бабушка смело вошла на хоккейное поле, поймала Ревякина за воротник пальто. Ревякин попытался вырваться от бабушки. Но бабушка оказалась сильной, просто на редкость сильной: она отняла клюшку и потащила Ревякина домой. И не просто потащила, а по пути колотила его клюшкой пониже хлястика пальто.
Ревякин от стыда опустил голову. Ведь он слыл в школе человеком отчаянным.
Первыш очень тогда его пожалел. Догнал и сунул в руку портфель, потому что портфель Ревякина остался лежать на крыльце школы.
Ревякин благодарно кивнул Первышу. А бабушка взглянула так строго на Первыша, что Первыш решил особенно не задерживаться около Ревякина. У Первыша тоже есть хлястик. А бабушка, чего доброго, вздумает наращивать темп…
С тех пор в школе стало известно, что Ревякин боится не только своего персонального вожатого Костю Волгушина, но и собственную бабушку. И Ревякин из-за собственной бабушки опять чуть не покусался с Самохиным и не получил предупреждение за дисциплину и печать. Круглую.
Тамара Григорьевна и Валентин Васильевич проводили занятия по черчению, и не просто по черчению, а по конструированию.
Ребята должны были начертить в тетрадях развёртку кубика, чтобы потом по этой развёртке, как по чертежу, склеить кубики из цветной бумаги. Кубиков получится много — их весь класс будет клеить.
А когда кубики будут готовы, из них можно будет сложить, сконструировать всё, что угодно, — ракету, самолёт, корабль на подводных крыльях. Тамара Григорьевна сказала:
— Взять ручки.
Ребята взяли ручки.
— Поднять и показать мне. Кто как держит ручку.
Ребята подняли и показали. Тамара Григорьевна спросила у Коли, не «арабская» ли у него сегодня ручка? Первыш смутился и сказал:
— Нет.
Однажды Первыш потихоньку от мамы взял в школу её «арабскую» ручку.
Первыш знал, что писать этой ручкой что-нибудь привычное слева направо нельзя — корябает бумагу, потому что уже привыкла писать наоборот, справа налево.
Но Первыш решил всё-таки попробовать и, главное, похвастаться перед ребятами, какая она красивая и совсем целая.
Валентин Васильевич написал на доске задачу: число «Икс» больше нуля, больше единицы и равно единице.
Первыш хотел провести в тетради числовую ось и написать всё про число «Икс», но «арабская» ручка так закорябала пером по бумаге, что писать и чертить было невозможно.
Первыш подумал-подумал да и начал потихоньку чертить и писать наоборот. Справа налево. По-арабски.
К нему подошла Тамара Григорьевна:
— Что ты делаешь?
— Я… пишу, — смутился Коля.
— Как ты пишешь?
— Он по-арабски пишет, — сказал Боря. — Он мамину ручку в школу принёс.
«Уж чья бы корова мычала, а его бы молчала», — подумал Первыш. Сам Боря недавно открыл тетрадь вверх ногами и начал писать диктант. И только потом увидел, что перепутал всё на свете.
Так и написан у него в тетради диктант вверх ногами.
Это что? Не по-арабски!
— А вот если я тебе, — сказала Коле Тамара Григорьевна,— твоей же арабской ручкой поставлю тоже арабскую цифру «два»?..
Валентин Васильевич как начал смеяться, и тогда все в классе засмеялись.
На этот раз обошлось: Тамара Григорьевна просто попугала двойкой. А то, когда в тетради грязь, непременно получишь двойку.
И ещё Тамара Григорьевна выставляет тетрадь в классе у доски, чтобы весь класс видел и двойку и грязь.
Иногда выставляет тетрадь не в классе, а в зале, чтобы уже вся школа видела и двойку и грязь.
Вот почему Тамара Григорьевна спросила сегодня у Первыша, какую ручку он принёс.
— Очень хорошо, — сказала Тамара Григорьевна.— Тетради кладём наискосок. Колпачок ручки должен быть направлен куда, Данилин? Я тебя спрашиваю, Серёжа Данилин!
Серёжа не слушал Тамару Григорьевну: он пытался рассказать Лиле Зориной, как они с Борей и Первышем построили планетоход.
— Встань, Данилин.
Серёжа встал.
— Прекрати разговаривать и застегни куртку на все пуговицы.
Серёжа кивнул и быстро сел. Застегнуть куртку на все пуговицы он не мог, потому что в тот вечер, когда построили планетоход, Света отрезала у него от куртки пуговицу.
— Лиля, скажи ты: куда должен быть направлен колпачок ручки?
Лиля сказала, что колпачок ручки должен быть направлен в плечо.
— Верно, Лиля.
Тут Петя Амосов встал и сказал, что у него кончились в ручке чернила.
— Иди и набери,— сказала Тамара Григорьевна.
Петя подошёл к шкафу, в котором хранились бутылки с клеем, цветная бумага, ножницы, перочистки и много других необходимых для первоклассников вещей, достал пузырёк с чернилами и окунул в него ручку.
