Сентябрь - [161]

Друзья Вальчака стучали в окошечко кабины. Шофер кричал в ответ что-то непонятное. Вечером остановились в Скерневицах.

— Сами понимаете, налет, тут ждать нельзя, — смущенно объяснял шофер. — Впрочем, он мужик с головой, до Варшавы доберется.

Кальве был безутешен. Кригер и тот притих. Ждали бензина, шофер уверял, что у него здесь есть дружок. И в самом деле, под утро он вернулся с двумя жестяными бачками:

— На двести километров хватит, а до Варшавы и семидесяти нет. Глядите, видна она, бедняжка!

Далекое зарево пожара на фоне безоблачного неба казалось тоже прозрачным. Друзья молча смотрели в сторону города, который оставался для них заветным и самым надежным пунктом сопротивления фашизму. Теперь, когда с ними не было Вальчака, они даже не могли как следует порадоваться тому, что цель их странствий уже близка.

На рассвете сильная бомбежка Жирардува заставила их свернуть с дороги. Они мчались так бешено, словно их нелепая, ярко-желтая машина была главной мишенью налета. Когда они очутились снова под Скерневицами, шофер успокоился и даже нашел в этой бомбежке маленькое утешение:

— Они били в Жирардув, от Варшавы сорок километров. Значит, Варшава не занята! И я, и тот товарищ, который отстал от нас, были правы, а Вайхман, раз он немец, да еще кулак, конечно, врал. Выше голову, попытаемся проехать через Мщонов! Лишь бы опять не попасть в затор.

Все трое были измучены и растеряны. Прежде чем они решились что-либо ему ответить, шофер хлопнул дверцей и вскочил в кабину.

Примерно часом позже он притормозил и крикнул в окошечко:

— Порядок, шоссе пустое! В двенадцать будем в Варшаве!

И тут же на полной скорости помчался вперед. Потом машина пошла немножко медленнее. Кригер дополз до окошечка и через узкое пространство между головами шофера и Жачека увидел, что впереди, в нескольких сотнях метров от них, поднялись клубы пыли.

— Черт побери! Снова обозы!

Кальве ничего не ответил. Сосновский покачал головой.

— Не судьба нам!

Машина хоть и медленно, но все-таки двигалась. Кригер снова выглянул.

— Нам повезло, эти тоже удирают на машинах. Наша могла бы идти быстрее, но шофер прав: держаться слишком близко опасно, еще угодишь под бомбы.

Разбитый маленький городок.

— Мщонов, — сообщил Кригер. — Может, вылезть, размять ноги? — Он постучал в окошечко.

Машина остановилась. Кригер с Сосновским спрыгнули, Кальве остался.

На улице ни души, два-три разбомбленных домика, жалкий садик. Далеко впереди гудело, должно быть, несколько десятков моторов.

— Не беда, — сказал шофер. — Пять минут можем подождать, все равно через передних не перепрыгнем.

Кригер пошел искать между руинами какое-нибудь уцелевшее жилье.

— Слишком далеко не отходите! — крикнул ему вслед шофер и обернулся, потому что с шоссе снова донесся шум мотора. Все трое поглядели в ту сторону, даже бухгалтер высунул голову из кабины.

Из-за поворота, всего метрах в четырехстах от них, показался массивный низкий силуэт танка. За ним еще и еще. Поднялся чудовищный шум.

— Немцы! — крикнул шофер.

— Немцы… — шепотом повторил Сосновский.

Танки были слишком далеко, чтобы различить опознавательные знаки на их башнях. Количество, именно количество объяснило им все.

Пять секунд они стояли неподвижно, окаменев, бессмысленно вглядываясь в приближающуюся железную лавину.

— Роман! — попытался крикнуть Кальве. — Позови Романа, — попросил он Сосновского.

Эти два слова вывели их из оцепенения. Шофер дико крикнул:

— Бежать!

Он втолкнул в кузов Сосновского, который громко звал Кригера, захлопнул дверцу и сел в кабину.

Машина стремительно рванулась. Через заднее окошечко они видели растущую морду первого танка, черную точку дула. Кальве скользнул взглядом по руинам. Кригера не было. Снова танк. Когда он выстрелит?

Танк не выстрелил, и они тотчас поняли почему. Они находятся в центре городка, вроде как на площади. Машина с ходу тормозит. Сосновский валится вперед, ноги Кальве оказываются у самого подбородка. Впереди через окошечко они видят Варшавское шоссе и совсем близко три других танка, повернутые дулами на Варшаву, видят башенки с открытыми люками, черные кресты в белых ободках, обнаженные загорелые спины солдат.

Это длится секунду, внезапный поворот вправо и на предельной скорости — вперед. Они видят — теперь через заднее окошечко, — как один из голых солдат машет рукой в их сторону, как он наклоняется, что-то хватает, как целится… машина сворачивает и мчится все быстрее, резко подскакивает на выбоинах, они колотятся головами о верх…

Так началась игра в кошки и мышки: полчища серо-зеленых танков, расползающихся под Варшавой, как тараканы, гонялись за идиотски желтым автомобильчиком. В Гроец машина ворвалась, преследуемая танками, идущими из Могельницы. Какой-то подросток крикнул им, что на Варшаву ехать нельзя, туда уже прорвались мотоциклисты.

Они свернули к Гуре-Кальварии: увидели танки. Боковыми дорогами поехали на Варку. Там они узнали, что мост через Вислу еще не взорван. На этот раз им повезло. Они пронеслись по понтонной переправе так быстро, что загрохотали неплотно уложенные доски. На том берегу нетерпеливо топтались саперы: кажется, у Гуры-Кальварии немцы уже форсировали Вислу.