Сенсация на Марсе (сборник) - [23]

— Успокойся, Анита, дай же мне хоть слово сказать.

Она хотела закрыть ладонью его губы, но почему-то не решилась. Туо понял это и сам взял ее руку и поцеловал.

— Я боялся, что ты переменилась, стала чужой. А раз душа твоя чиста — я счастлив.

— Так ты прощаешь? Прощаешь мою слабость? Ну скажи, умоляю!

— Прощаю, успокойся. Это случайно. Ты сильная.

— Спасибо, милый! Спасибо, что веришь. Ведь я…

— Ничто нас не разлучит, Анита!

Она молча припала к нему, схватила обеими руками за голову, наклонила и, встав на цыпочки, стала жадно целовать его лицо. Что-то шептали ее уста, дыханье смешалось с дыханьем Туо, и оба словно захмелели. Шли по темной аллее, сердца стучали так, что уже не слышно было звуков, царивших в вечернем зоопарке. И вообще ничего они не слышали, души их переполняло что-то волнующее и прекрасное. Шли оглушенные, удивленные и немного испуганные. Озеро. Темные ивы. Копенышко сена. Трава. И тишина, первозданная тишина. Может быть, именно такая была в раю, когда Адам увидел, как хороша Ева.

— Хочу ребенка, — прошептала Анита, опускаясь на сено. Любимый мой, единственный…

20

Археолог, человек средних лет с обветренным лицом и редкими волосами на голове, встретил Лаконтра и Туо с должной учтивостью.

— Милости прошу.

Передняя завалена была всякой всячиной. На полу, у стен, — какие-то камни, потемневшие обломки посуды, разбитые серые скульптурные изображения то ли каких-то богов, то ли сказочных существ; широкие подоконники тоже уставлены изделиями из стекла и цветных металлов; на стенах — черепа и рога разных животных.

Туо ступал с величайшей осторожностью, чтобы ничего не задеть и на что-нибудь не наступить, и на ходу посматривал на все эти экспонаты.

— Кое-что здесь еще в стадии обработки, — сказал хозяин, заметив его любопытство, — а есть и просто сувениры в память об экспедициях. Не успел все это привести в порядок: недавно вернулся.

В кабинете висели картины; большой рабочий стол завален был бумагами и разными канцелярскими принадлежностями.

Лаконтр представил археологу Туо, сказав только, что «этот юноша интересуется археологией и выдвигает оригинальные идеи». Хозяин приветливо посмотрел на Туо и предложил сесть. Ему тоже любопытно было послушать энтузиаста потому, что, по его словам, теперь редко встречается в их науке что-либо новое, свежее.

Расположились у круглого столика между двумя высокими стрельчатыми окнами — археолог и Туо визави, Лаконтр — между ними.

— Так что же у вас интересного, юноша? — хозяин положил на стол руки со скрещенными пальцами.

Туо не знал, с чего начать, и взглянул на Лаконтра, словно ожидал его совета.

— Я не специалист, — сказал Лаконтр, обращаясь к археологу, — но то, что предлагает мой друг, заслуживает внимания.

— Что же именно?

Туо посмотрел в окно: справа — красная черепичная крыша, слева, поодаль от дома, — пологий скат горы и сосны на нем.

— Я хотел бы организовать раскопки в Сахаре, — сказал Туо. — С вашим авторитетом и вашими возможностями это, вероятно, можно сделать.

— Сахара велика, что именно вы имеете в виду?

— Я полагаю, по всей Сахаре, на каждом шагу, можно найти свидетельства высокой древней культуры. Но лучше начать где-то в центре.

Археолог встал, взял свернутую в трубку карту и расстелил ее на столе. Карта была так велика, что края ее свисали едва ли не до пола. На ней была изображена огромная пустыня. Вся карта была испещрена какими-то пометками, нанесены были на нее и пунктиры караванных путей, и зеленые пятнышки оазисов, и горные хребты.

— Речь идет не о той высокой культуре, о которой вы, археологи, говорите в связи с бронзовым или железным веком, продолжал Туо. — Культура, погребенная в Сахаре, гораздо выше современной цивилизации.

Археолог бросил на него вопросительный взгляд и промолчал.

— Если эта гипотеза… — начал Лаконтр, но Туо не дал ему закончить.

— Поймите, это не гипотеза, а совершенно достоверные сведения! — повысил он голос. — Сахара — это площадка, на которой был возведен Центрум, город-государство.

— Ничего себе площадка, — улыбнулся археолог, — три миллиона квадратных миль.

— Так ведь и город тоже был «ничего себе» — достигал стратосферы, и жило в нем около миллиарда человек. Трудно представить себе, что даже после взрывов кварковых бомб не осталось там ничего. Но допустим, что так оно и произошло температура не ниже той, которая возникает в недрах звезд, за несколько секунд расплавила и выпарила грандиознейшее сооружение, но ведь кратера-то нет! Выходит, то, что находилось в глубине коры, должно было остаться. Бункер «Археоскрипт» несомненно уцелел…

— Простите, — вставил археолог. — Я просил бы вас объяснить… Впервые слышу о городе… как вы его назвали?

— Центрум.

— Троя, Библос, Вавилон, Сидон, Баальбек — эти названия мне о чем-то говорят. Но Центрум… Простите, ни в каких источниках…

— Источники есть. Имеются даже изображения и планы.

— Быть может, вы имеете в виду Вавилонскую башню? Многие художники ее рисовали, естественно, прибегая к своему воображению.

— Я видел репродукции, — произнес Туо еле слышно. — Вавилонская башня — это детская игрушка в сравнении с Центрумом. Хотя, если вдуматься, не исключено, что навеяна она именно воспоминаниями о Центруме, что она подобие гигантского города, о котором последующие поколения помнили, как о давнем сне. Это возможно. Иначе на какой же почве могла возникнуть легенда о башне, которая касалась неба! Только темные люди, не зная истинной причины, акт разрушения приписали богу.