— Бам-бум-банг!
Теплые золотистые звуки ласкают и душу, и тело, которое целую вечность пролежало скрюченное холодом, скованное клинической смертью.
— Банг-бум-бам!
Глаза Вайза Омнисиента раскрылись, но ничего не видели. Серый мрак поглотил все: и металлические стены камеры анабиоза, и открытый люк, и электронные глаза приборов.
— Бум-банг-бам!..
Мрак рассеялся, появилась туманная, еще нечеткая мысль: «Настало… кончилось… пора…» Ощутил, что приходит в сознание, но еще долго лежал недвижимо. Наконец-то! Электронный космонавт вывел корабль в Солнечную систему, вывел из невероятной космической дали — без анабиоза они не выдержали бы такого длительного путешествия, — и вот прозвучал сигнал, зов к жизни. Очнитесь, вставайте, астронавты, вы уже в своей планетной системе, на пороге родного дома!
Вайз подумал: а сколько же времени прошло на Земле? Предварительные расчеты — еще тогда, перед анабиозом, — показывали больше десяти тысяч лет. А если вспомнить друзей, близких… Здесь, на корабле, он и Модеста постарели на каких-то пятнадцать лет, а там… Да хоть известны ли потомкам имена их современников, слава которых в свое время облетела весь мир? Или, быть может, долгие столетья мечтаний и борьбы, надежд и разочарований воплощены в одном лапидарном абзаце современной истории? Эпоха атомной, затем гравитационной, нейтринной, может быть, еще какой-то энергии… Век пищевой синтетики… А их корабль? Это было бы ужасно, если бы история — человеческая, земная история — забыла о «Копье»…
— Поздравляю с возвращением!
Омнисиент глянул искоса и увидел бледное лицо Модесты.
— Спасибо, вас также.
И отвернулся. Ее лицо опротивело ему за последние годы экспедиции, осточертело, как эти сухие концентраты, как дистиллированная вода после цикла регенерации! «О, хотя бы поскорее финишировать, — думал Вайз, — а там вычеркну тебя из памяти и орбиты наших жизней больше никогда не пересекутся. Разве это девушка? Электронная машина. Никаких эмоций, аналитический ум, как когда-то говорили, синий чулок. Хотя… нервы, все это нервы. Когда я ее впервые увидел… Эх, лучше не вспоминать… А вообще, если все взвесить… Если бы не ее аналитический ум, давно бы превратились мы оба в атомную пыль… Но ее командирский тон… И почему она не полюбила меня? Если бы здесь был еще кто-то, но ведь… Ну ничего, скоро финиш!»
— Вайз, пора… У нас много работы. Биотрон ждет вас.
— Знаю, знаю, — раздраженно ответил Омнисиент.
Он начал понемногу сдирать с себя пластиковую упаковку, встал. А она уже успела и принять биотрон, и привести себя в порядок. Окинула его взглядом карих глаз:
— Буду в рубке.
И вышла, покачивая округлыми формами. «Ну и иди… „В рубке“. А где же еще?»
Биотрон вернул и Вайзу бодрость, в рубку он вошел в хорошем настроении. Еще несколько недель — и они будут на Земле. Естественно, там уже другие поколения, совершенно иная жизнь, но это же родная планета! Не то что всякие там каменные глыбы, которые встречались на их пути. Земля! Чудо! песня! сказка! — вот что такое Земля!
Модеста сгорбилась, приросла к пульту и сейчас напоминала ему большую черную ворону.
— Какое расстояние?
Она не ответила, и это встревожило Вайза. Резко шагнул к ней, потрогал за плечо, словно сонную.
— Какое расстояние, спрашиваю?
Модеста наконец подняла голову, и он увидел в ее глазах затаенный страх.
— Здесь… что-то не то. Взгляните, Вайз.
Встала, уступая ему место у пультового экрана.
— Что это? — воскликнул Омнисиент. — Чужая звезда?!
Гигантское неяркое светило занимало едва ли не весь экран. Ни одной планеты телескопы не зафиксировали. Диаметр звезды — 260 миллионов километров. И их «Копье» неудержимо мчится к этому раскаленному гиганту…
Вайз похолодел, ухватился за край пульта. Вот тебе и Земля!.. Энергетические запасы израсходованы на разгон корабля, осталось только для посадки. А он еще строил разные планы, мечтал… Конец. Катастрофа. И все это она, Модеста. Вскочил — кулаки сжаты, глаза злые.
— Как это понимать?
Она отступила на шаг:
— Не знаю.
Этот ее еле слышный голос почему-то еще сильнее разъярил Омнисиента.
— Не знаете? А кто же задал программу?
— Успокойтесь, Вайз.
— Скоро мы успокоимся навеки. Но перед этим… Как, по-вашему, за преступление надо отвечать или нет?
— Я не совершила никакого преступления.
— Вы составили и ввели в электронный мозг неточную программу. Это что — не преступление?
— Не впадайте в истерику, Вайз.
Он подступал к ней все ближе, остервенело брызжа словами:
— Украла день возвращения! Ничтожество! А еще взялась командовать кораблем!
Пальцы его разжались и скрючились.
— Вы что, с ума сошли, Вайз? Ситуация…
— Я покажу вам ситуацию! — прошипел он, испепеляя ее взглядом. — Все равно осталось мало…
— Опомнитесь!
Лицо ее стало белее бумаги, но она не двигалась с места. Их разделяло несколько шагов.
— Вы теряете, Вайз, человеческое…
— Уже потеряно все!
Еще мгновенье — и его руки сжали бы ей горло мертвой хваткой. Но Модеста выхватила свой командирский лучевой пистолет, и это сразу же отрезвило его. Он словно наткнулся на что-то очень острое, безнадежно взмахнул рукой и заковылял к своему креслу.
— Стыдно, Вайз! Вы потеряли человеческое лицо.
