Сенсация на Марсе (сборник) - [104]

— тяготение заметно различается на полюсах и в центре, в среднем превышает земное на 15–20 %;

— гидросфера — 31 % всей поверхности — в основном сосредоточена в океане, который заполняет центральную впадину между двумя шарами, то есть покрывает ручку «гантели»; облачность достаточно велика;

— плотность — 7,5 г/см³;

— планета совершает один оборот вокруг своей оси за 13 часов;

— продолжительность года — 218 земных суток.

— Ну что ж, дом вроде бы неплохой, — сказал Илвала, надеясь хоть немного расшевелить капитана, который все еще угрюмо просматривал фото, выданные электронным мозгом, — всего хватает.

Нескуба проворчал:

— Неизвестно только, пуст ли этот дом…

— О, если там есть хозяева, это еще интереснее!

Капитан посмотрел на него, как на школьника:

— «Интереснее…» А что, если они агрессивны? Что, если их мораль предписывает изгонять непрошеных гостей? Об этом вы не подумали?

— Откровенно говоря, мне это в голову не приходило, спокойно отвечал Илвала.

— А мы ведь совершенно безоружны. Это вас не беспокоит?

— Нисколько. Я глубоко убежден, что свое произведение, которое называется Человечеством, Природа исполнила в одном-единственном экземпляре.

— Это предположение, возможно, и справедливо, когда речь идет о нашей Вселенной. А где гарантия, что в этой соседней сфере нет еще одного экземпляра?

Павзевей, сидевший за пультом управления, резко обернулся:

— Ничего, если и есть, мы успеем подготовиться. Выйдем на ближнюю планетарную орбиту и внимательно заглянем Гантели в глаза.

— Конечно, гарантий нет, — заметил психолог, — но вполне вероятно было бы допустить: если уж фундаментальные законы Природы сохраняют свою силу и здесь…

— Именно с учетом этого, — сказал Нескуба, — можно надеяться, что и здесь возникла мыслящая материя.

— Если исходить из предположения изолированности, уединенности миров, — подчеркнул Илвала. — А я придерживаюсь иной точки зрения: все они, сколько бы их ни было, так или иначе взаимодействуют и составляют, если угодно, единую Сверхвселенную.

На это Нескуба не ответил ничего, только пожал плечами и снова принялся перебирать фотографии.

Илвала отправился в обсерваторию, где Лойо Майо и Александр Осипов поочередно наблюдали желанную для землян планету.

Больше всех, кажется, радовался Алк. Подумать только: тридцать два процента кислорода! Вот уж чего-чего, а кислорода на Гантели хоть отбавляй, жизнь у растений конечно же великолепная. Вот уж где можно будет развернуть селекцию! И Космическую Алка возродить.

Встретив Эолу, которая возвращалась из медицинского блока, Алк пригласил ее в оранжерею.

— Открою вам секрет, — сказал он, наклонившись к ней и как бы нечаянно коснувшись щекой ее щеки. — Кроме зерен злаков есть у меня и семена цветов. Как вы полагаете, приживутся на Гантели земные цветы?

Дыхание ботаника согревало щеку Эолы, и она отклонилась. «Неужели все-таки влюбился? — мысль об этом ее беспокоила. Интересно послушать, как он признается…»

Сказала почему-то слишком громко:

— А почему бы и нет! Возможно, Гантель будет к нам ласкова.

— Ну а вы, Эола, — распалился Алк, — вы будете ласковы… к ним?

— Конечно, конечно! — она не сдержала улыбки. — Какая женщина не любит цветов!

Алк неосторожно сорвался с места, его подошвы оторвались от пола, он замахал руками и… поплыл по оранжерее, восклицая:

— Я украшу цветами всю планету! Вот увидите!

Пламенную болтовню ботаника прервало чертыханье — Алк ударился коленом об арматуру. Схватившись за стену руками, он с трудом добрался до металлической табуретки и уже собирался продолжить рассказ о своих планах покорения новой планеты, когда из громкоговорителя донеслось:

— Внимание, внимание! Всем занять свои места!

— Можете остаться здесь, — великодушно предложил Алк Эоле.

— Нет, спасибо, я пойду. — И она отворила дверь. — Сказано ведь: на свои места!

Ботаник смотрел на закрытую дверь и на сером фоне видел ее белый силуэт. «Вот это космический цветок! — думал он. Пышная, как… как…» В его воображении возникали розы, пионы, лилии…

А громкоговоритель приказывал:

— Немедленно занять свои места!

«Вероятно, выходим на планетарную орбиту, — подумал Алк, садясь в противоперегрузочное кресло, — хоть бы поскорее…»

— Начинаю отсчет времени. Двенадцать, одиннадцать, десять…

«Лучше бы вместо Ротнака Нескуба… — мелькало в голове Алка. — Тогда бы Эола… Ну и глупые появляются мысли!.. Нечестно так, подло… Пусть себе живет и процветает… А Эола пусть разлюбит его и оставит… Очень просто: «Надоел ты мне, Гордей, осточертел. Только и знаешь свой пульт. А цветок хоть один ты вырастил?»

В эту минуту загремели двигатели и по богатырскому телу «Викинга» прошла дрожь.

Все бурлило на корабле: готовилась высадка экспедиции на Гантель. Инженеры и механики проверяли «Гондолу», которая должна была облететь новую планету на небольшой высоте «заглянуть Гантели в глаза», как сказал Павзевей, и обозначить место для высадки землян. Конечно, капитан не оставил без внимания ни операторов связи, налаживавших лазерную линию, ни ученых, проверявших бортовую аппаратуру, ни работников пищеблока, укладывавших в герметические пакеты индивидуальные пайки, ни медиков, комплектовавших аптечки, — он успевал за всем проследить, что-то посоветовать, что-то исправить. Только об Эоле, казалось, забыл, зато она посматривала на него любящими глазами: именно таким он нравился ей — весь в движении, в кипучей деятельности.