Сьенфуэгос - [35]

Мастер Бенито был колоритным и щедрым человеком, хотя и со странностями, из тех, кто решил остаться в Новом Свете, посчитав, что старый больше ничего не может им предложить. Он был замкнутым женоненавистником и рассказывал, что убил жену из-за какого-то спора на почве религии, хотя другие заверяли, что на самом деле его супруга, привлекательная еврейка, предпочла отправиться в изгнание вместе с остальными своими соплеменниками, а не принимать христианство, чтобы остаться с мужем.

Сьенфуэгос подозревал, что по меньшей мере пять членов команды, решившие остаться добровольно, на самом деле были иудеями, только притворившимися, что принимают другую веру. Они лелеяли надежду, что на этом берегу океана диктат королей и церкви будет не столь строгим.

Луис де Торрес часто рассказывал о кошмарном и постыдном зрелище — вереницах иудеев, которым из-за неправедного закона пришлось покинуть свои дома и родину предков и отправиться на северное побережье Африки. Их изгнали фанатичные короли, убежденные, что только слепо верящие в Христа принесут пользу стране.

Никто так и не осмелился сказать всемогущим властителям, что этим глупым и жестоким, поистине варварским актом они обрекают страну на бесконечно долгий и мрачный период застоя, поскольку традиционно именно благодаря евреям в стране шло развитие науки и культуры.

Одержимые давней идеей освобождения полуострова от исламского владычества, христиане в основном сосредоточились на боевых искусствах, отставив в сторону гуманитарные науки, и теперь, когда пал последний бастион арабов, вместо того, чтобы обратить взоры на тех, кто способен превратить в высшей степени воинственное общество в более мирное и склонное к переменам, их выслали.

Совершенно сбитые с толку, ослепленные собственной гордыней, Изабелла и Фердинанд не сумели предусмотреть разрушительных последствий своего бессмысленного указа, явно недооценив силу веры этого народа. Даже когда они наконец поняли, к каким ужасным последствиям это привело, короли так и не смогли найти мужества признать совершенную ими колоссальную ошибку.

Всё испанское общество было откинуто назад, поскольку разом исчезло множество интеллектуалов — архитекторов, медиков, ученых и наиболее квалифицированных ремесленников, к тому же разрушились многие семьи, ведь людям разной веры запретили жить под одной крышей.

Канарцу не удалось выяснить, это ли произошло с Бенито из Толедо, или речь шла о преступлении в порыве страсти. Со временем Сьенфуэгос привязался к толстяку-оружейнику, хотя тот и не смог занять в его сердце такое же место, что и Луис де Торрес.

Оружейник со скепсисом наблюдал из-за своего рабочего стола за происходящими в форте событиями, и вскоре предсказал, что над глупыми головами крошечного сообщества сгущаются тучи и грядет беда, горько сетуя на то, что человеческие существа вечно тащат за собой худшие привычки и черты, куда бы их не забросила судьба.

— Мы здесь, — сказал он однажды ночью, когда тяжелый душный ливень извергался над заливом, не давая даже носа высунуть за порог жалкой лачуги, — в другой стране, с другим климатом, вокруг нас совершенно иная растительность и другие животные, и совершенно другие люди. А мы, вместо того, чтобы воспользоваться прекрасной возможностью построить новый, более совершенный мир, усиленно насаждаем старые пороки, пытаясь построить плохую карикатуру на наше и без того убогое общество.

— Не понимаю, о чем вы, — убежденно ответил пастух. — Я всегда жил один.

— Тебе необычайно повезло, — последовал ответ. — Да будет проклят тот день, когда ты распростился со своим одиночеством. Ибо девяносто процентов всех несчастий, что случаются с людьми, происходят из-за других людей. Особенно из-за женщин, — едва заметно улыбнулся он.

Одна из таких женщин снова появилась в жизни юного Сьенфуэгоса, на чью судьбу, похоже, оказала влияние его бесспорная притягательность для противоположного пола. И эта женщина повела себя так же, как и большинство из них. Стоило только Синалинге увидеть, как Сьенфуэгос с обнаженным торсом, в поту и тяжело дыша, рубит толстенный дуб, она стала ходить за канарцем по пятам, пока они не улеглись вместе в гамак.

Поначалу это приключение не доставило ему особого удовольствия. Несмотря на то, что еще на Гуанахани он восхищался обманчивым удобством странных сеток, в которых местные жители привыкли спать, не опасаясь ночной росы, муравьев, ядовитых пауков и скорпионов, сам он никогда не спал в гамаке, а уж тем более с женщиной.

Заниматься любовью в одной из этих сеток, возможно, понравилось бы канатоходцу; а Сьенфуэгос после каждой из первых трех попыток оказывался на земле, чудом не переломав себе кости, и потом ему, разумеется, было уже не до любовных игр, к величайшему разочарованию горячей туземки.

Она была небольшого роста, но с округлыми формами, тонкой талией, крутыми бедрами и таким роскошным задом, что вся команда восхищенно свистела ей вслед, но в то же время девушка прекрасно знала, чего хочет. Догадавшись, что упражнения в гамаке не приведут к нужному результату, она схватила Сьенфуэгоса за руки и потянула его на землю, где и добилась желаемого. На следующий день толстяк Бенито из Толедо удивился, глядя, с каким трудом его тощий ученик передвигает ноги.