Сендер Бланк и его семейка - [6]

Когда сильно проголодавшийся Сендер вступил в столовую, длинный дубовый стол был уже уставлен тарелками, ножами, вилками, бутылками и бутылочками, стаканами и стаканчиками, разного рода соленьями, как-то: сельдью резаной, сельдью рубленой, сельдью жирной, сельдью копченой, сельдью маринованной, селедочками, сардинами, икрой, была тут и варшавская колбаса. Прочностью своей массивной мебели столовая походила на кабинет Сендера. Эти две комнаты Сендер любил больше, чем все остальные апартаменты своего большого дома, обставленные на современный манер, — их легкая, воздушная мебель не могла удержать на себе грузное тело почтенного господина Бланка. На столе стояло три прибора: для Сендера, для его жены и Маркуса.

Наши читатели еще не знакомы с остальными двумя персонажами. Пока Сендер будет управляться с соленьями, мы бросим взгляд на жену Сендера и на сына их, Маркуса.

Мириам-Хая, мадам Бланк, — еще совсем молодая женщина, лет тридцати шести, не больше, очень красивая, с белоснежным лицом, с очень выразительными голубыми глазами и черными бровями; приятное, нежно-белое лицо ее вызывает симпатию своей безграничной добротой. Простая, честная, богобоязненная еврейская женщина — Мириам-Хая. Согласно обычаю, она не показывается на людях без парика, накладные темно-русые косы украшают ее голову. Одета она не по последнему журналу, но опрятно, аккуратно, изящно. Небольшого роста, она кажется ребенком, куклой рядом со своим мужем, которого чтит больше всех на свете. Слово Сендера для нее закон. Она у Сендера вторая жена и имеет от него единственного сына Маркуса, в котором природа сочетала красоту Мириам-Хаи и крепкое телосложение Сендера. Вот и получился как раз такой замечательный герой, какой нам нужен для нашего романа.

Выпускать его на улицу в такой час, когда гуляют наши барышни и дамы, было бы, я думаю, рискованно, так как в городе, где произошла правдиво описываемая нами история, второго такого Маркуса не было. Правда, было еще два-три Маркуса, но это были не такие Маркусы, как наш: не было у них таких больших голубых глаз, такого широкого белого лба, таких кудрявых светлых волос, таких красивых белых рук, такой высокой стройной фигуры, такого прекрасного светлого и чистого лица, таких великолепных благородных манер, такой приятной речи… Смейтесь, смейтесь, просвещенные барышни, курсистки! Если ваши нежные сердца не окончательно иссушены разными модными идеями, они еще забьются при виде такого представителя мужского пола, такого красивого кавалера, как наш молодой герой, Маркус Бланк, с которым мы не без гордости выступаем на страницах нашего правдивого повествования. Я знаю, вы скажете: что нам до красивого лица и стройной фигуры? Главное — есть ли у него на плечах голова, есть ли у него что-нибудь за душой… Что правда, то правда: природа не одарила моего героя особыми способностями или талантами, но у кого еще такое доброе, мягкое сердце, как у Маркуса? Кому еще дано такое счастье быть сыном, младшим сыном Сендера Бланка, который может дать ему в приданое… Сколько вы думаете? Двадцать тысяч, тридцать тысяч, а почему не все пятьдесят тысяч рублей? Сендер, наверное, отвалит ему пятьдесят тысяч рублей, если только удастся найти такую партию, какую хочет для него отец. А почему бы и не найти такой партии, какой хочет отец? Чем Сендер Бланк хуже Гершона Мирмлштейна?

— Что ты скажешь, Мириам-Хая, про этого мерзавца? — говорит Сендер жене, заглядываясь на рыбу.

— Про какого мерзавца, Сендер? Какой кусок рыбы ты хочешь? Средний кусок, хвост или голову?

— Пусть будет средний кусок, хвост и голова, — говорит Сендер. — Я говорю про этого нахала, про нахала я говорю.

— Какой нахал, Сендер? Возьми вот этот хороший кусок, Сендер.

— Тысячу раз надо тебе говорить?! Я говорю о свате, о Гедалье. Он снова пишет мне об этом грубияне.

— О каком грубияне?

— Я тебе, кажется, десять раз говорил, как Гедалье морочит мне голову. Он хочет, чтоб я породнился с Меером Квашей, с этим сыном балагулы, этим нищим, у которого нет и того, что валяется у меня в мусоре. Ты понимаешь? Какое нахальство!

— Как так, Сендер? Ведь говорят, что он капиталист, богач! Возьми, Сендер, фаршированную голову, ты ее любишь.

— Капиталист, богач, ты говоришь? Бедняк он, нищий! Видишь ли, у его компаньона, Мотла Фридмана, есть немного денег. Но что это за деньги? Награбленные, силой отнятые. Этак выходит, что и Рувим Кнутик или Симхе Кукиш тоже нам ровня? А? Как ты, к примеру, думаешь? Хорошенькое было бы дело! Сендер Бланк и Симхе Кукиш — сваты! А?

— А что я знаю? Мне кажется, что реб Симхе… порядочный человек…

— Ты говоришь, порядочный человек?! Ну, а реб Йойлик Побираха? А реб Айзик Баба? А Залмен Кривая Рожа? Тоже порядочные люди? А? Может быть, мне с ними породниться? Как ты думаешь?

— Разве я говорю, Сендер…

— Нет, нет, боже сохрани! Ты хочешь только, чтоб я, в моем преклонном возрасте, взял да и отдал такой капитал черт знает кому, — каким-то проходимцам, каким-то ворам, нищим!

— Нищим?

— Конечно, нищим! Так и знай, что это нищие, бедняки, собаки, шарлатаны, плуты, банкроты, ни одного приличного человека! Все они охотники до чужих денег! Им бы только кареты да лошадки! Все до одного негодяи, кровососы, кулеспат… кулеспатарники… Как это у Тебя там, Маркус, называется в нынешних книжках?