Сенатский гламур - [23]

Аарон провел меня к маленькому столику в углу и заказал вино. Я села напротив, вспыхнула и лишилась дара речи, поскольку знакомые волны паники затопили мою нервную систему. Очевидно, мое свежеприобретенное хладнокровие улетучилось. Что ж, по крайней мере, можно больше не бояться менингита.

Аарон спросил, что я думаю о Вашингтоне, нравится ли мне здесь. Спросил о семье и жизни в Огайо. Но в основном говорил он, а я радостно внимала.

Слушать его, такого остроумного и красноречивого, было восхитительно. Ему оказалось двадцать девять лет, он вырос во Флориде, но родители его родом из Алабамы, что объясняло акцент. Он окончил Юридическую школу в Тулане, но юристом решил не становиться. Вообще подобные вещи кажутся мне напрасной тратой времени, но в данном случае это признак сильного характера. Он всегда хотел стать учителем английского, но создал столько обзоров судебной практики, что постепенно привык писать речи. Похоже, его жизнь полна событий и соблазнов. Он явно готов разделить ее с кем-нибудь. Он такой сильный и страстный, и мне ужасно хочется заинтересовать его.

После второго бокала вина он взял меня за руку, и мне показалось, что мое сердце благодарно кивнуло.

— Как насчет китайского ресторана? — тихо спросил он.

Я бы хотела ответить на беглом мандаринском диалекте, но смогла лишь невыразительно кивнуть.

Он осторожно приобнял меня, когда мы покинули бар. Я шла за ним и чувствовала себя в полной безопасности. И хотела, чтобы он прикасался ко мне снова и снова.

За свининой с грибами му-шу и цыпленком кунг-пао мы говорили о работе. Нет, не о скучных деталях — о необычных случаях, которые время от времени напоминали нам, что мы живем в уникальном мире. Я решила рассказать об Альфреде Джекмене потом, когда мы узнаем друг друга получше, а пока поведала о некоторых других пенсионерах-избирателях, вдохновлявших и воодушевлявших меня. О тех, которые не совали мне пакеты с марихуаной всего неделю назад.

Я рассказала о Флоре Хендерсон, семидесятишестилетней вдове, которая на днях позвонила и поинтересовалась, как ей выбрать между двумя лекарствами, — нужны оба, но денег хватает лишь на одно, а врачи отказались дать ей совет. Она голосовала за сенатора Гэри и считала, что он «очень умный человек, который по-настоящему заботится о людях», поэтому спросила, может ли получить совет от него. Я разговаривала с ней сорок пять минут и сделала все, что в моих силах, чтобы помочь. Даже когда я положила трубку, голос Флоры продолжал звучать у меня в голове. Тем вечером я задержалась на работе дольше обычного, чтобы поработать над законопроектом, который, надеюсь, поможет ей.

Когда я закончила рассказ, Аарон устремил на меня долгий взгляд, провоцирующий шейную сыпь.

— Ты необычная, — просто сказал он.

«Необычная» — в смысле, «хорошая», или это эвфемизм для «странная»? По его сдержанному, отстраненному лицу я не могла определить это. О чем он думает? Через мгновение он оживился и пылко уставился на меня.

— Ты действительно говоришь то, что думаешь. И держишься за то чистое, что есть в нашей работе. Большинство здешних девушек пресыщены или разочарованы, но в тебе есть искра, — закончил он.

Я смутилась, но была польщена.

— Еще не вечер, — легкомысленно сообщила я.

— Нет, я серьезно. На тебя пописали, но ты не побежала домой переодеваться, а продолжила работать. Ты необычная, поверь.

Неужели я и вправду сумела его заинтересовать? Спасибо, Флора.

Я скромно улыбнулась и пригубила вино.

— Ну, можешь не беспокоиться, сейчас меня туда не тянет, — улыбнулась я. — Работа — это прекрасно, но здесь тоже неплохо.

Аарон обаятельно засмеялся.

— Рад, если я хотя бы на втором месте, — сказал он. — Постараюсь вырваться вперед к концу вечера.

Я как раз думала, что это будет несложно, когда вспомнила, что собиралась быть благоразумной. Я не должна им увлекаться. Я почти ничего о нем не знаю.

— Кстати, как тебе работается с Брэменом? — спросила я, надеясь, что из ответа Аарона станет ясно: он знает, что его босс не очень хороший человек, или же работает на него недавно и ничего о нем не знает.

— Прекрасно, — ответил Аарон.

Хм… я надеялась на другой ответ.

— Говорят, он немного… чересчур занят собой, — осторожно заметила я. — Как, по-твоему, это правда?

— Разве иначе его выбрали бы в Сенат? — усмехнулся Аарон.

Ну да, верно. Я бы с радостью успокоилась на этом, но Аарон мне не позволил.

— Понимаешь, Брэмен честолюбивый, — продолжал он. — У него есть все, чтобы пробиться выше. И я могу пробиться вместе с ним. Не думай, что я так уж предан ему или вроде того. Я моментально брошу его, если мне предложат работенку получше. Но что может быть лучше, чем писать речи для будущего президента?

Я секунду смотрела на него. На что возразить в первую очередь? Я не хотела пререкаться ради детей, которые у нас еще могут родиться, но во мне уже закипал протест.

— Брэмен пока даже не кандидат, — произнесла я. — Им может стать кто угодно.

Аарон покачал головой.

— Спирам и Рексфорд могут немного подгадить, это правда, но троим остальным вообще ничего не светит, — уверенно заявил он.

Остальные — это Эллис Конрад, Хэнк Кэндл и Макс Уай. И у всех троих, на мой взгляд, еще полно времени, чтобы вступить в игру.